Все в замке готовились к самому страшному, потому пытались не попасть ей на глаза, под ноги и другие части тела, чтобы не лишиться своих. Когда мимо него промелькнула тень мадам Мерсил, он испугался. Эта женщина была так же страшна, как и королева, а когда они собирались вместе от них исходил адский флер. Потому, когда Мэлисента села в карету своей «подруги», он даже не испугался, зачем, у мадам Мерсил своя хорошо обученная охрана, вон как побежала за каретой, довольно скоро. Куда поехала его королева, он не особенно тревожился, ему никаких указаний не поступало, генерала нет, чтобы ему их дать, пусть покатается, Мерсил не даст ей даже оступиться, не то, что сделает ей что-то. Потому он с чистым сердцем отпустил караул в казармы, оставив у ворот только легкую гвардию. Так, на всякий случай.
Карета двигалась медленно, может потому что позади слышались тяжелые шаги целой армии телохранителей мадам «рыжей», может потому что эта женщина никак не хотела успокаиваться и рассказывала последние сплетни из жизни тех, кому она завидовала. У Мэл уже болела голова и не только от недостатка воздуха. Аромат парфюма милой «рыжей» подавлял волю к сопротивлению, вызывал желание спрятаться, скрутиться в клубочек и заткнуть не только нос, но и уши, только бы не слышать какое она сегодня примерила платье и как смотрится на ней алмазный браслет.
Когда карета наконец остановилась, Мэл выскочила из нее будто за ней гнались тысячи пчел, и как минимум она была ужалена ими в причинное место.
— Дорогая, не спеши, бой еще не начался, знаешь же что необходимо еще кучу документов подписать сначала, — пыхтела позади ее мадам «ёлка». Но Мэл смотрела вперед и видела небольшое здание, от него в разные стороны отходил белоснежный каменный забор с довольно высокими пиками на вершинах. Может для того, чтобы удержать тех, кто находится внутри? Слуга открыл деревянную дверь и женщины вошли в полутень помещения, но это была лишь небольшая прелюдия перед открывшимся амфитеатром.
«Римский Колизей? Только перевернутый, уходящий в землю. Вот почему ничего не видно с улицы. Те же каменные ступени, сиденья, натянутая ткань над ложами и огромная арена, где и вершится суд».
А мадам «ёлка» уже тащила ее дальше туда вниз к небольшой ложе, у которой застыли в поклоне ее слуги: — Идем дорогая, да, что с тобой сегодня, неужели на тебя так повлияло то, что ты отправила на смерть мужей?
«Отправила и кажется даже ни чуточки об этом не пожалела. Вот же парадокс. Но что мне делать здесь?»
Но ее отвлекли. Как из-под земли показался распорядитель арены и довольно красивый молодой человек. Мэл застыла рассматривая его красный камзол, обтягивающие черные брюки и такого же цвета рубашку, которая подчеркнула и цвет красивого лица и шикарную грудь, украшенную кубиками пресса, которой не мешала все та же рубашка и золотую цепь перечеркнувшую ее: — Моя королева, для вас всегда приготовлена ложа в самом центре арены. Прошу за мной.
— Ой, как жаль, что я не могу там быть, — застонала мадам «ёлка», но Мэл было не до нее, она рассматривала стоящих на арене двух воинов. Высокие великаны, в коротких шортах, бритые головы и шикарные бронзовые тела. А глаза… Там была мука и боль, страх и злость. Именно этими взглядами они провожали новых действующих лиц, пришедших посмотреть на их смерть.
«Если я здесь, то мне придется решать: кому умереть, а кому жить? Кажется, именно так действовал римский император на гладиаторских боях! Что мне делать? Мамочка, я же сейчас спалюсь ко всем бабушкам».
Но делать нечего, пришлось пройти к предоставленной ложе, сесть в кресло и взмахнуть рукой, для начала боя и тут же зажмуриться от страха, когда двое мужчин ринулись друг на друга, взмахнув топорами.
— Моя королева, может воды. Сегодня жарко, — стоящий рядом распорядитель наблюдал за боем, но краем глаза наблюдал и за женщиной, сидящей в кресле. Вот она кивнула, так и не открыв глаза. Испугалась? Но ведь она всегда была самой кровожадной из всех дам, посещающих его вотчину, его детище. Она улыбалась, когда проливалась первая кровь и хлопала в ладоши, когда умирал очередной несчастный.
А на утоптанной и посыпанной песком арене шел бой. Двое мужчин хотели только одно — выжить. Выжить в этой бойне, и остаться со своими конечностями, потому что без руки или ноги, там, в мире за этими стенами жизни не будет. Потому каждый старался ударить так, чтобы доставить меньше боли противнику и постараться убить одним точным ударом. Ведь там, в подземных камерах они были друзьями, которые хотели бы причинить как можно меньше боли тому с кем делишь матрац и миску еды.