Выбрать главу

Неизвестность, как известно, убивает, и вот сейчас находясь у нее во власти, Киих не знал, что ему делать, он привык к другому, и теперь потерялся, не зная как вести себя с этой Мэл. Она поцеловала, а потом обхватила его за шею и прижалась всем телом к нему, он чувствовал ее груди, соски, желание никуда не ушло, и член восстал, упираясь ей в живот. Но она будто и не замечала, проводила пальчиками по его волосам, погладила уши, потом перешла к глазам и заставила его их закрыть. Киих даже дышать боялся, вдруг, что сделает не так? А она уже двигалась вниз, заставляя его дышать через раз, боясь даже подумать, что сейчас она делать будет.

Мэл прошлась губами по его груди, понимая, что он ее боится, а нужно показать, что она другая: нежная, ласковая, нужно показать, что ее не нужно бояться. И она двинулась вниз, лаская языком его грудь, перешла к животу и опустилась перед ним на колени, провела язычком по вставшему вертикально члену. Киих дернулся, открыл глаза и увидел ее хитрую мордашку, а потом ее пальчики обхватили его член и язычок прошелся по головке члена, вызывая у него стон. А Мэл уже вбирала в рот всю головку, нежно массируя ее язычком, заставляя его изгибаться перед ней. Его рука неожиданно для него легла на ее голову и прижала к себе, заставляя взять жезл глубже, чем ей может и хотелось, но что не сделаешь для мужчины, у которого страх в крови так и фонит, что зубы сводит. Она выпустила член изо рта и поднялась, теперь нужно показать, что она нежная и ласковая, но хочет, чтобы он стал с нею таким же, а для этого придется отдать ему бразды правления. И она забралась к нему на колени, усаживаясь на его жезл и обхватывая его шею руками: — Люби меня нежно.

Киих когда она взяла в рот, а пальчиками прошлась по мошонке, вообще ничего не понял: она встала перед ним на колени? Потом она вдруг остановилась и сама села на него еще и попросила любить ее нежно? И грань, за которой он себя держал, вдруг рухнула. Он смотрел в фиалковые глаза и понимал, что любит безоговорочно, любит именно ее, любит ее улыбку, ее пальчики, которые пробежались по его плечам и легко дотронулись до его щеки, любит, когда она его целует, немного прикусывая нижнюю губу, любит, когда она морщит нос и прищуривается. Любит, когда она прижимается к нему, почти укладывая его на спину на бортик ванны и проводит языком по его груди, вызывая у него дрожь и желание прижать ее к себе, обнять и не выпускать из своих рук. Любит ее всей душой и телом.

И он обнял, прижал к себе, зарываясь лицом в волосы и заглядывая в фиалковые глаза, ища там себя, ища там свой мир, новый мир.

Пальцы рук переплелись, где чьи губы уже не важно, важно, что поцелуй один на двоих, и вот он оторвался от ее таких нежных губ и тронулся к ее шее, а она подняла голову вверх, открываясь ему, отдаваясь ему, на его волю и его любовь. И вот теперь она уже лежит на бортике ванны, а он целует ее ложбинку между грудей, трогает языком сосок и слизывает капельки воды с живота. А девушка под ним, обхватывает ногами его бедра, раскрываясь полностью и жаждет, чтобы он не прекращал, чтобы поцелуи не прерывались, чтобы он был нежен. Рывок и он садится, усаживая ее к себе на колени, наблюдая за той, которая в его руках так нежна и так доверчива сейчас. Его губы на ее плече, а ее руки на его лопатках, и она льнет к нему всем телом, трется сосками, вызывая лишь еще большее желание любить ее, целовать ее. Слушать ее стоны и ловить крики для него нежнейшая музыка, которую он не хочет потерять, чувствовать ее в своих руках, для него счастье, которое он боится, что закроет глаза и она исчезнет. И потому он смотрит на нее, пытаясь запомнить ее именно такой, целует и запоминает, как пахнут ее губы, как шаловливый язычок рвется поспорить с ним за право первенства, как ее пальчики оставляют царапинки на его спине, как затянутые поволокой любви ее глаза сияют на ее лице. Он все пытается запомнить, чтобы ночами было о ком думать и вспоминать, и лишь надеяться на еще такую же встречу.

* * *

— Есть хочу. А во дворце полагается кормить мужей королевы? — проворчал Анн, поглядывая на пустой стол в центре столовой.

— Кормят, но нам лучше дождаться остальных, — проговорил Хенол.

— Что-то они долго? — продолжал ворчать Анн.