ГЛАВА 3 Королева с десятком мужей…
— Мне бы переодеться, — открывая двери огромного шкафа и пытаясь там найти вчерашний день, где она оставила свои джинсы и любимую маечку, Мэл перебирала мужскую одежду, стоя, в чем мать родила.
— Родная, все уже принесли, не расстраивайся так, — дверь с шумом открылась и вошли двое слуг, мужского пола, между прочим, и у них в руках были: платье, туфли и даже женское белье. Мэл повернулась и хотела уже закричать, что необходимо стучаться, что входить в комнату где может быть раздетая женщина нельзя и дальше все по списку, но взглянув на лежащего на кровати такого же голенького Аарина, остановилась, увидев у него на лице спокойствие, даже рот прикрыла ладошкой. Слуги — черноволосые широкоплечие молодые мужчины, одетые в одинаковые белоснежные рубашки, черные брюки, повесили на кресло ее платья, поставили на пол под ее ножки туфли и собрались удалиться.
— Стоять, — крикнула она, даже не ожидала, что так может, — туфли унесли и принесли другую обувь, а лучше проводите меня в костюмерную, сама выберу.
Оу, что ту началось, слуги упали на пол и взмолись, что они не хотели обидеть госпожу, что сейчас же принесут ей другую обувь, только пусть ее величество скажет, в чем проблема, ведь они принесли ее любимые туфли. Мэл подхватив платье, первое, что смогла схватить с кресла, прикрылась им и испуганно посмотрела на своего любовника.
— Прости их любовь моя, они действительно не хотели тебя обидеть, — попытался он скрасить данную ситуацию, продолжая лежать на кровати и ведь понимал какое впечатление производит на нее, руки убрал за голову, открывая сильные грудные мышцы, отличные кубики пресса.
— Хорошо, надену я эти, можете идти. О господи, что ж такое-то, — еще находясь в шоке от увиденного раболепия и прижимая платье к себе, Мэл наблюдала, как двое мужчин выползли из комнаты, пятясь задом к двери. — И как в дверной проем прошли только?
Аарин вскочил с кровати и улыбаясь закрыл за ними дверь, сверкая белозубой улыбкой перед Мэл: — Все хорошо?
— Отлично. Сейчас привыкну ко всему и пойду узнавать, куда меня занесло нелегкая в виде черноволосого бога, чтоб ему в адовом котле икалось, — отворачиваясь от него, прошептала Мэл.
Аарин так и остался стоять перед дверью, наблюдая за ней, пытаясь определить исход сегодняшнего утра для него. Он и так ничего не понимал, в поведении его королевы было за этот день столько непонятного, что он путался в мыслях. Уже одно, что она провела ночь у отверженного, практически изгнанного из королевского гарема, должно было его насторожить. Потом ее слова, которые он не понимал, а ее приказ о кастрации мужчин и слова об остриге женщин — это было для него необычно, и главное эту новую королеву, он не знал. Еще вчера он знал, что за любое неповиновение грозит казнь, любое проявление неуважения к ней и тебя сошлют на каторгу, на гладиаторские бои или обезглавят, ведь мужчины мусор, которого слишком много в этом мире. Если бы два дня назад королеве принесли не ту обувь, слуг бы лишили головы уже за этот проступок, но сегодня она никого не убила, не высекла на площади и даже ни на кого не накричала…
— Мои ножки! Ну не ношу я туфель! Аарин, пошли в гардеробную, хочу сама выбрать обувь! — Мэл надела принесенное ей платье и повернулась к зеркалу, пытаясь оценить его фасон, крой и вообще как оно сидит на ее фигуре. — Ого, шоу продолжается, — из зеркала на нее смотрела молодая девушка. Нет, это была она, только не в свои тридцать, на вид этой Мэл было от силы двадцать лет. Волосы отливали золотом, фиалковые глаза сияли на точеном лице. — Лицом ягодка, фигуркой лебедь. Как там классик говорил: красоту пальцем не размажешь. Но здесь-то и мазать нечего, красива во всех отношениях. А ведь мне и косметика не нужна, губы алые, щеки розовые, глаза подведены. Это что татушки такие или подводка не смываемая? А волосы? Чистый шелк. А длинные какие и кучерявятся на концах и висках. Все, решено, я хочу здесь остаться навсегда. Вот такой хочу остаться. Интересно, а можно загадать желание? Сейчас загадаю и пусть тот черноволосый, только попробует его не выполнить, — она закрыла глаза, сложила руки на груди и даже для убедительности кивнула, потом правда приоткрыла один глаз, чтобы глянуть на свое отражение и увериться, что она осталась такой же, какой была за секунду до этого и улыбнулась. — Ну вот, желание загадано, теперь можно и шоу продолжать.