– Джонс, мы давно знаем друг друга, потому не лезь, – осадил советника Дазан.
– Вы зря отправили сюда мальчишек. Им досталось, особенно высокому светловолосому, – потирая руки, ответил на угрозу Джонс.
– Где они? – теперь рычал Анн, уже представляя все ужасы, на которые способна армия советника.
– Живы, накормлены и отдыхают. Лучше бы шли сразу сами, чем впереди себя детей посылать, – презрительно скривился Джонс.
Дазан отреагировал быстрее, чем успели его остановить Киих и Атис. заломив руки Джонсу он прорычал ему в ухо: – К нам гости пришли, не успели отреагировать так как надо, но за ребят порву.
– Тише, тише полоумный, – сбрасывая его руки и осматривая его, проворчал Джонс, останавливая своих солдат, выставив руку. – Я же сказал, живы, мы успели всех остановить. Матери спасибо скажи. А будешь кидаться, в каналы закую. У меня побольше полномочий, чем у тебя будет.
Дазан стряхнул с его плеча пушинку, ну или сделал вид: – Ладно, скажу, когда выйдет.
А Анн смотрел в окошко, под самым потолком и тихо так произнес: – Утро. Какая долгая была ночь.
– И благо, что она закончилась. Голодный как волк. Подбирать за вами и вашу работу делать… Если идете на войну, так идите до конца и спину прикрывайте, – рявкнул Джонс и так глянул на Яна, что тот скривился. – Генерал, а ты что думаешь по этому поводу?
– Ничего не думаю, хочу ребят увидеть.
– А ты генерал Атис Акита, ты же бывший генерал земель Эделин, что тут делаешь? Хороша у вас армия, – его смех был похож на скрип несмазанной телеги. – Где ваша армия? Если бы не мы, чтобы с вами было?
– А ты не спеши, – все еще глядя в окно, тихо проговорил Анн, – еще только утро, день будет долгим, может и армия появится.
***
Накао приобняла дочь за плечи и продолжила: – У вас ведь есть дочери советники, которым вы доверяете безгранично, которые никогда вас не предадут. Так почему же не дать им себя проявить, обучить нашу королеву магии, но так, чтобы это не стало достоянием всего мира и не дало нашим врагам преимущество над нами.
«О боги, еще одно условие и еще один надсмотрщик! А не проще ли заковать меня в кандалы и не упрятать в темницу? Там я точно смогу все выучить и сдам все экзамены и буду всегда под присмотром. И ведь не смогу ничего сделать с этим, буду послушна и делать то, что мне велят, за кусок хлеба и глоток воды».
– Хорошая мысль, подумаем над этим за обедом. Ночь была слишком долгой и если наша королева согласна с нашими условиями, я бы хотела отдохнуть, – Теффана поежилась, она устала. Помогать было не в ее правилах, но сейчас стоял вопрос их выживания, ведь Мэлисента могла пойти совсем другим путем. И если сейчас здесь была бы ее сестра, она бы так и поступила. Начала бы не с имперского дворца, а с тех, кто был ей верен или делал вид и бросила бы слуг на произвол судьбы, не бросилась бы их спасать, а спасала бы в первую очередь себя и свою власть. И может быть к концу этого дня, война стояла бы у Теффаны на пороге. Так что стать добросердечной, для советника было жизненно необходимым.
– Я согласна. Я могу уже увидеть всех?
«И все им рассказать».
– Да, дорогая. Мы все должны отдохнуть, а так как тебе вернули прежний статус, то и твоя комната в твоем распоряжении, – подтолкнула ее Накао, заставляя ее встать, не глядя на дочь, но глядя на советников, замерших перед ней. Когда ее никто из них не остановил, она продолжила. – Можешь идти.
ГЛАВА 30 Я вас люблю, но не прощу…
Когда в комнату вошли, да нет, не так, вбежали ее мужчины с выпученными глазами и взглядами, в которых читались и гнев и забота, она улыбнулась. Потом вспомнила о том, что ее использовали и остановила их лобызания: – Нет. Сейчас и здесь мы будем вести себя, так как полагается. Но сначала… – она взглянула на Питера и направила на него указательный палец правой руки. – Ты. На колени.
Питер, правда, ничего не понимая, исполнил ее просьбу. А вокруг них уже установилась гробовая тишина.
– Я хочу услышать слова клятвы, – сдвинув брови и останавливая Дешерота раскрытой ладонью, которую подняла на уровень своей груди. А так как Питер молчал, ничего не понимая, продолжила. – Я жду.
Питер коснулся лбом пола, положив ладони на паркет и произнес: – Я буду любить и защищать, и никогда не помыслю об измене. Примешь ли ты меня как мужа?
Мэл наклонилась, дотронувшись до его плеча: – Принимаю. Можешь встать, – осмотрев ничего не понимающих мужчин, продолжила. – Это было одним их условий, второе условие сейчас выполним. Питер ты больше не советник, это звание переходит к Тайи и это не говорит о том, что я пущу тебя в свою постель братец, – потом взглянула на мужчин, замерших перед ней. – Любовь – это доверие, а не обман. Я бы хотела, чтобы мне говорили правду, а не заведомую ложь, – все замерли, а Мэл сделала шаг назад, еще больше разрывая расстояние между мужчинами и собой. – Атис, поручаю тебе казармы и охрану замка. Тайи, на тебе советники и их благополучие, пока они гостят у нас. И да, мне вернули свой статус, теперь вы королевские мужья. Поздравляю, – рывок и она уходит, высоко подняв голову, обходя замерших мужчин и ни взглядом, ни жестом не давая им надежды на прощение.
Ой, как же она была зла в этот момент. Мало того, что Питер соврал ей насчет своего статуса советника, а остальные ему в этом помогли, так теперь еще и исказил слова клятвы. Но больше она злилась на себя. Во-первых, на то, что попала в ловушку трех женщин, во-вторых, на то, что понимая умом, что нужно не просто жить, а еще и познавать этот мир, где она оказалась по воле случая, она отдалась любви, строила планы и совсем забыла о том, что она должна стать сильнее.
Свою комнату Мэл нашла безошибочно, удивительно, но Гревин оставила здесь все, как было при бывшей королеве. Мэл закрыла за собой дверь и прижалась лбом к дверному проему: – Я не дома, но делать нечего, придется смириться с тем, что месяц я буду жить здесь. А там посмотрим, может смогу сбежать?
Через несколько минут она уже сбрасывала платье, и завернувшись в длинное махровое полотенце босиком шла в ванную. Уже открывая тонкую дверь, поняла, что в коридоре что-то происходит. Там кого-то ударили, потом извинились и даже попытались что-то с кого-то снять. Но главное тот, на ком отработали данные действия, молчал.
Мэл анализируя шепот, доносившийся из-за двери, захотела посмотреть на этого неизвестного, которому и досталось и тут же за ним так хорошо ухаживают. Приоткрыв дверь, она в ту же секунду ее распахнула.
Коридор был довольно широким, но сидящий в самом центре коридора, прямо перед ее дверью на коленях Питер, казалось, занимал все пространство. Голова опущена, плечи тоже, вся его поза говорила о том, что он просит прощения, но боится что-то сказать, пока госпожа не разрешит. А рядом уткнувшись в пол головой в коленопреклоненной позе, почти лежал слуга и просил его простить за то, что потревожил госпожу. Перед Питером на ковре лежала разбитая белоснежная тарелка, и кровавое пятно говорило о разлитом соусе. Мэл передернула плечами и присмотрелась. Его совсем недавно черная рубашка была вся в белоснежном креме, а в волосах повисла вишенка.
«Ну, вот что мне с вами делать?»
Раскрыв дверь и сделав шаг назад, она громко позвала: – Встань и войди.
Питер быстро среагировал, будто ждал только ее команды и вот он уже входит в комнату, а Мэл закрывает за ним дверь, отрезая их от вездесущих глаз слуги: – Иди в ванну, – сказала она, подталкивая его в спину. – И снимай одежду.
Пока Мэл искала полотенце его размера в небольшом шкафу, понимая, что придется за ним идти в комнату, Питер оказался за ее спиной, вдыхая аромат ее волос и положа руки на ее плечи.
– Что-то не так? – повернув голову и заглядывая ему в карие глаза, спросила она. А молодой мужчина открыл глаза и замер, боясь нарушить этот миг. Как же он хотел, чтобы его простили. Да, он совершил ошибку, но неужели эта женщина не может понять, что он любит ее. Еще там, у Накао, он влюбился в ее изгиб бровей, тонкую талию и яркие фиалковые глаза. А потом лишь шел к ней, желая лишь одного – однажды сжать ее в своих руках и больше не отпускать. И вот стоя позади нее, он готов был просто наслаждаться ее запахом, только бы она простила его за его маленькую ложь, позволила просто стоять рядом и наслаждаться ее плечами, изгибом спины и аккуратными лопатками. Ведь смотреть для него уже было удовольствие, которое она не могла отнять. А Мэл в эту минуту видела широкие брови и тонкий нос с небольшой горбинкой, пухлую нижнюю губу и тонкую верхнюю, яркие карие глаза, в которых она могла увидеть себя, так они были чисты и прозрачны. Питер обнял ее за плечи и легко поцеловал в висок: – Прости, – его дыхание опалило ее кожу и табун мурашек бросился наутек по ее спине.