– Плохая идея, – сверкая зелеными глазами, прорычал сквозь зубы Анн, но остановился и снял с лошади уставшую Мэл. – И куда теперь?
– Я так и не попробовала пирожное, хочу чаю, – оглядывая площадь, сказала Мэл.
***
Гарнер Дуес услышал звук чеканящих шагов солдат по каменной мостовой и с «добрыми пожеланиями» всех благ советникам, вышел на порог храма. Каково же было его удивление, когда он увидел солдат в золотых доспехах, которых разбавляла армия королевы. Притом что сверкали глазами и кулаками сразу обе армии. А сама бывшая королева, еле державшаяся в седле, о чем-то разговаривала с высоким черноволосым мужчиной, пытавшимся не дать ей упасть с лошади и в гневе сверкая зелеными глазами, и размахивая руками.
«Что здесь происходит? Мэлисента? Нет. Не может быть. Королева всегда прекрасно держалась в седле, ее великолепная посадка была идеальной. А здесь перед нами девушка, которую снимают с лошади, которая в платье без регалий, идет к кафе и просит чашку чая с пирожными?» – он улыбнулся и вернулся в храм. Теперь он точно знал, что эта девушка, эта незнакомка, обязательно посетит его скромное жилище. Опять посетит. Правда ответит ли он на ее вопрос – он еще не решил. Но его жизнь стала приобретать хоть какой-то смысл с возвращением Мэлисенты в столицу.
А Мэл упала на стул, любезно поставленный ей Питером и наконец, смогла расслабиться: – Чашку чая и пироженку, с вишенкой, – кивнула она повару, который выскочил из лавки и сразу же исчез в ней обратно. Бедняга, у него, что все королевы теперь будут просить чашку чая и пирожное? Сегодня был опять не его день? Он то и от того раза еле отошел, а тут опять королева и вся ее армия. После этого чая он будет жив или если ей не понравится пирожное, отправится сразу на плаху? А плату брать или не стоит? Проклиная и женщин и то, что его лавка стоит так близко к храму, он бросился исполнять приказ королевы, пытаясь и чай сделать вкусным и самое лучшее пирожное достать с витрины.
Питер и Анн стояли за ее спиной, осматриваясь и пытаясь понять, что они здесь делают. Ну, то, что приехали чаю попить – это уже поняли, но дальше то что?
– А во дворце нельзя было попить чаю? Или здесь какой-то особый сорт подают? – рычал Питер.
– Давай наберем побольше чаю, пирожных и вернемся. Не нравится мне здесь, – сдвигая брови на переносице, согласился с ним Анн. А чуть дальше Атис пытался расставить солдат так, чтобы они не вцепились в глотки друг другу, потому что с отбытием советников вверенные ему солдаты стали подозрительно коситься на «золотые доспехи». Он уже не рад был, что взял сразу обе армии, и сейчас придумывал так, между прочим, на будущее, новую тактику. Где в дальние походы будет брать «своих», а на ближние дистанции – «чужих». Хотя сейчас все его и ему подчиняются. Эх, тяжела ноша генерала.
А Мэл когда ей подали чашку чая стоящую на блюдце, трясущимися ладошками обхватила горячую чашу и отпила глоточек, не замечая ни его температуры, ни вкуса. Ее такой великий поход не удался, она не умеет ездить на лошади – первое. Второе – понятия не имеет, зачем вообще покинула дворец. Но стены душили, а слезы застилали глаза. А еще и это «покушение»? Она просто задыхалась во дворце, и Тайи ее понял и подошел к этому со всей серьезностью. А она просто сидит и пьет чай, хотя чай вкусный – цветочный. А пирожное с вишенкой, напоминает ей домашнее варенье, с такой любовью сваренное матушкой. Запах дыма, который витал над площадью, вдруг напомнил запах табака отца, и захотелось вернуться домой, и пусть отец ругается на то, что опоздала к ужину, лишь бы их еще раз увидеть.
Вечер наступил быстро, зажигались фонари на площади, из лавок выходили торговцы, косились на армию королевы и закрывали лавки, исчезая тут же за дверями своих же лавок. Питер и Анн оглянулись, Мэл доела пирожное и наблюдала за звездами, а когда почувствовала их взгляды кивнула и встала: – Пошли, – потом резко развернулась и оглянулась. – Нужно рассчитаться.
– Возвращаемся? – с надеждой спросил Питер, бросая на стол медяк.
– Есть еще одно место, которое я хочу посетить, – и Мэл сделала шаг к храму, услышав позади вздох Анн.
– Там тоже будем есть пирожное? – голос Анн дрогнул.
– Нет, там будем молиться, – сказала Мэл и подхватив юбку быстро направилась к храму, не глядя как у всех ее солдат расширились глаза от удивления, а Атис двинулся за ней следом, быстро нагоняя королеву. Благодаря широкому шагу он оказался перед дверью храма раньше Мэлисенты: – Я первый.
– Думаешь, мне там что-то грозит?
– Тебе везде что-то грозит, – прорычал он над ее головой и открыл дверь, пропуская ее впереди себя. Но у Мэл были свои планы на этот вечер и она, развернувшись остановила его и покачав головой, заставила сделать его шаг назад и закрыла дверь, отрезая себя от внешнего мира.
***
– Ваше величество, вы опять посетили мое скромное жилище?
– Как же хорошо здесь дышится, – Мэл уже разворачивалась, понимая, что ее здесь ждали и поднимая глаза к стоящему в стороне мужчине в черной рясе. Высокий, статный, черноволосый он выглядел в полутьме храма пугающе, но она знала, он ей не причинит вреда. Ему это не выгодно, потому она сегодня вернется во дворец.
– Что же привело королеву?
– Хочу кое-что спросить у богини. Разрешишь?
– Кто я такой чтобы отказывать, – и мужчина сделал шаг назад, исчезая в тени.
ГЛАВА 37 Разговор с богиней …
А за дверями храма Атис сдерживал двух разъяренных мужчин: – Что вы беситесь, нарушая все законы и правила.
– Она там одна. А вдруг что случится? – стоял на своем Питер.
– Нас сейчас только двое, мы должны быть рядом с ней всегда, – настаивал Анн.
– Нас трое, и я хоть и не муж, но за эту королеву отдам жизнь, – спокойно отвечал Атис. – Но даже самому сильному воину нужно иногда побыть одному, а уж помолиться богам имеет право даже смертник. Так что вы сейчас делаете шаг назад и ждете. Иначе я вас свяжу и отправлю во дворец на спинах лошадей и с кляпом во рту.
Анн приподнял бровь, а потом улыбнулся: – Вот недаром Мэл говорила, что вы с Дешеротом похожи как братья. Теперь понимаю, что она имела в виду.
– Ну вот и отлично, не будем доставлять солдатам удовольствие лицезреть наше противостояние, – скривившись согласился с ним Атис.
***
Пройдя вперед, Мэл присела на скамью прямо перед каменным изваянием богини Дои и вздохнула: – В православных храмах все намного проще, пришел, поставил свечку и можешь уходить, здесь же когда ты один на один с богами и говорить тяжело и даже мысли формировать сложно, – поднимая голову и всматриваясь в каменное лицо, отметила, что художник был хорошим скульптором или натурщица была прекрасна или руки у художника заточены были правильно. Но богиня была прекрасна. Длинные струящиеся волосы, длинное тонкое платье, не скрывало ее фигуру, обнажая бедра и талию, прикрывая лишь соски, но открывая полукружие груди и плечи, шею. Лицо было идеально. Такой и должна быть богиня: идеальной. Чтобы все кто входил в этот храм, видели то, что в жизни редко встретишь, но стремишься его найти. Это совершенство.
Мэл хотела получить лишь один ответ на один вопрос, но стоило ли его задавать именно богине, все никак не могла решиться. Потом повернулась к служителю, присевшему у самого дальнего угла храма и раскрывшему книгу: – Если я задам вопрос кто мне ответит: богиня или ты?
– Смотря, на какой вопрос, королева хочет получить ответ, – тут же ответил служитель, отрывая взгляд от книги.
– Хочу узнать, почему на витражах именно ее казнь?
– Все тот же вопрос?
– Да. Я получу ответ? – Мэл опустилась на скамью прямо напротив каменного изваяния богини, не отрывая взгляда на идущего к ней мужчину.
Служитель встал, положив книгу на скамью, двинулся к Мэлисенте: – Я не знаю ответа на этот вопрос. Те, кто строил этот храм, уже мертвы. Каковы были их цели или желания или мысли, я не знаю. Но могу догадываться, так как и ты, – присев рядом с Мэл, он продолжил. – Я расскажу легенду.
Мэл отвернулась от него и всмотрелась в каменную богиню: – В легендах, как и в сказках много мудрости. Я слушаю.