Сама я придерживалась таких же правил. Костю к нам никогда не водила, предпочитая оставаться у него. И Максу квартиру освобождала, и сама не маячила у него перед глазами. Пусть он уже давно не мальчик, но демонстрировать свои личные отношения я смущалась. К тому же Макс терпеть не мог Костю, постоянно его задирал и говорил гадости. Тот всегда относился к выпадам брата снисходительно, объясняя это ревностью. А я теперь задумалась: может, Макс чувствовал в нем гнильцу и поэтому не любил?
Отмокнув в ванне, я хоть немного ожила. К брату заглянула в уже более благодушном настроении.
– Макс, подъем! – потормошила его, стаскивая одеяло.
– У меня нет первых пар, – не открывая глаз, пробормотал он и попытался сцапать одеяло, но я была шустрее.
– Пока ты встанешь, уже вторая начнется. Подъем! Хорош голым задом светить.
Отсутствие белья указывало на наличие очередной подружки, которую он додумался выпроводить. Или сама ушла. Надо бы свою комнату проверить, а то нынешние девушки бывают донельзя любопытные и нос суют, куда их не приглашали.
– Хочешь, чтобы я посветил чем-то иным? Ни-ни, ты мне сестра! – пробурчал братец, обнимая подушку.
Можно подумать, ему есть чем меня удивить. Вздохнув, задницу его все же прикрыла, а вот подушку отобрала. Не зря он так в нее вцепился, знает мои методы.
– Ты садистка! – проворчал Макс.
– А ты поросенок! Я спать, убери оставленный срач. Чтобы я встала, и все сверкало!
Отдав указания, с чувством выполненного долга пошла на выход. Знаю его – сейчас еще минут двадцать поваляется и отдерет себя от кровати. И тут мне в спину прилетело:
– Отсутствие постоянного секса плохо влияет на твой характер.
Развернувшись, швырнула отобранной подушкой. Брат с блаженной улыбкой заполз на нее, обнимая.
– Нет, то, что бросила своего придурка – молодец, но уже пора найти кого-нибудь хотя бы для тела… м-м-м… с твердой ориентацией, – бурчал он, не открывая глаз. – Как врач ты должна понимать, насколько это важно.
– Макс, говорю как сестра – у тебя пять минут, после которых на твою голову обрушится ледяной душ.
Благодушное настроение исчезло без следа. Еще не хватало от него такое выслушивать!
– Зараза!
Братец разлепил глаза и обиженно посмотрел на меня. С взъерошенными светлыми волосами и челкой, падающей на глаза, выглядел он донельзя милым, но я не дрогнула. Знает, что не шучу, прецеденты были.
– Это ты мне? – сузила глаза.
– Юлька, зараза, не убралась, – быстро исправился он, называя имя последней подружки. – Обещала же. Наверное, и сама проспала.
Я хмыкнула и вышла. У себя переоделась в любимую флисовую пижаму, которую Макс обозвал «антисекс», но в которой до безумия приятно спать. Да и ладно, выпендриваться мне не перед кем. Спала я всегда беспокойно, крутясь-вертясь, и частенько просыпалась оттого, что одеяло сбилось и замерзла. В пижаме хоть есть шанс выспаться.
Сев к туалетному столику, расчесала волосы, которые стригла до плеч, и с неудовольствием посмотрела в зеркало. После смены бледная, как поганка. Голубые глаза посерели из-за усталости, губы потрескались. Мало того что я их во время операции кусала, есть у меня такая дурацкая привычка, так еще и обветрились. Красотка еще та! Только рыжие волосы пламенеют ярким пятном, наградил же бог наследственностью. Макс-то в мать пошел, натуральный блондин, а я не пойми в кого.
Как призналась родительница, я – результат студенческой вечеринки. Самое удивительное, что в их группе ни одного рыжего не наблюдалось, и кто мой отец, она до сих пор не знает. Пить надо меньше! Но не скажешь же такое матери.
Зато хоть Макс у нас законный отпрыск. Дядя Дима, владелец продуктового магазина, за годы после развода вырос до Дмитрия Сергеевича, владельца сети ресторанов, о сыне не забывал и периодически подкидывал ему на карточку или вытягивал из передряг.
Эх, надоели мне его загулы! По-хорошему, нужно разменивать нашу трешку и жить отдельно, взрослые уже люди, но Макс категорически отказывается. Ему даже отец предлагал на совершеннолетие квартиру купить, но он попросил машину.
Конечно, гораздо удобнее выставить надоевшую подружку, стращая злой сестрой, чем выяснять отношения. Ценит свою свободу, зараза, и гоняет теперь на «бэхе»-тройке, счастливый до безумия и постоянно что-то в ней улучшая.
Шаги в коридоре сообщили о том, что братец встал, и я подавила улыбку. Теперь можно и самой с чистой совестью ложиться. Но прежде потянулась к крему, увлажнила массажными движениями кожу на лице и шее, а потом и на руках. Нужно перестать хандрить и заняться внешним видом. Обидно, что бывший цветет, а я совсем себя довела. Пора встряхнуться.