Песня закончилась. Итан шагнул вперед и поднял вуаль Хелении, убрал с ее лица. Она смотрела на него из-под ресниц, невинная, а он глядел на нее с голодом и триумфом. Он сжал ее руки у плеч и поцеловал. Долго и властно.
Гости радостно вопили из-за романтичного момента. Сорана мутило, и он сжал дверную раму, боясь, что его стошнит.
Пятая песнь началась. Хеления и Итан опустились на колени у алтаря в молитве, и высший жрец Элавинн шагнул вперед, чтобы произнести первое из трех благословений.
Она собиралась сделать это. Это был не сон, не уловка. Она собиралась сделать Итана своим мужем.
Соран попятился от двери. Он не мог вынести этого, он не мог ждать конца седьмой песни. Мама была права. Он не должен был находиться тут. Он должен был уйти. Через кухни, как крыса, а потом спуститься к гавани и уплыть.
Он пару вдохов, полных боли, стоял посреди холла, хмурясь, ощущая себя заблудившимся, как ребенок в лесу. А потом повернулся и поспешил не на кухню, а по лестнице, минуя по две ступеньки за шаг. Он едва знал, куда шел. Может, хотел найти свои детские комнаты и укрыться там, переждать конец празднования. Может, хотел добраться до крыши и сброситься оттуда.
Но Соран повернул за угол и понял, что шаги привели его к двери Хелении.
Сколько раз за годы он приходил сюда ночью? Его визиты домой не были частыми, но с тех пор, как ему стало шестнадцать, и до этого он старался быть тут как можно чаще, и все ради украденных моментов за этой дверью.
Он дернул ручку, дверь была не заперта. Он прошел внутрь. Стоило пересечь порог, он закрыл глаза и вдохнул ее запах. С закрытыми глазами он видел ее, сидящую у трюмо напротив двери, укутанную только в тонкий халат. И он лежал среди подушек и скомканных одеял на кровати с пологом, смотрел, как она расчесывала длинные черные волосы.
Когда он открыл глаза, картинка пропала. Она не сидела там, где должна была, она была внизу среди гостей, играла любовь и верность.
Он стиснул зубы. Сжал кулаки. Волна гнева вдруг затопила его сердце, и он пересек комнату быстрыми шагами. Он вытащил ящики трюмо один за другим, высыпал содержимое на пол, гребни, броши, украшения и ароматные баночки звякали, падая. Две бутылочки разбились, и комнату наполнил удушающий запах роз, который пьянил голову, подпитывая его гнев.
В последнем ящике он нашел то, что искал — золотой медальон на цепочке. Подарок, который он застегнул на ее горле в прошлом году, когда они в последний раз были вместе. Он открыл медальон и прочел надпись внутри: «Вечно твой».
— Вечно, — прошептал он. Он закрыл глаза, пряча медальон в кулаке, и прошел к окну. Он открыл окно, посмотрел на землю далеко внизу. Оттуда он видел гостей, идущих по поляне в банкетный зал, где их ждал пир. Семь свадебных песен были спеты, и музыканты играли бодрые популярные мелодии, подходящие празднику.
Соран отвел руку, готовый выбросить медальон в окно. Он замер, голос доносился снизу, слова женщины жалили его ухо, как самые сладкие и жестокие шипы.
— Красным цветет роза в сердце этой ночью,
Светлая, как солнце, новая, как весна,
Он закрыл глаза, опустил руку, еще сжимая в ладони медальон.
Поток воспоминаний лился в его разум, он хотел бы забыть это, но не мог. Он снова видел Хелению, девочку в коротком платье в комнате, где его мать проводила утро, ее ладони были сложены, и она пела эту песню в такт с ладонью его матери. А потом он увидел ее годы спустя, шестнадцатилетнюю девушку, исполняющую эту песнь для гостей лорда Сильвери.
Но она смотрела в глаза Сорану, и он знал, что она пела только для него.
— Сияют ярко звезды, зовут петь мою душу,
Хоть вокруг рекою протекает тьма.
А потом он увидел ее ночью год назад, поющую своему отражению, когда он открыл дверь и заглянул внутрь. Их взгляды встретились через зеркало.
Он почти слышал ее хриплый насыщенный голос, ниже, чем у певицы, поющий ему теперь. Звук пьянил сильнее вина, и его кровь кипела.
- Спустись к воде, любовь моя, любовь,
Спустись по берегу к воде.
Садись в лодку и плыви в ночь,
И я буду навеки твоей любовью.
Это был не сон. Это не было воспоминанием или игрой воображения.
Соран медленно открыл глаза. Она была там. За ним, стояла на пороге. Он не должен был смотреть. Он чувствовал дрожь воздуха вокруг себя, его тело покалывало от ее присутствия.