И вот сейчас, смотря на малышек, которые восхищенными глазенками смотрят на два огромных торта, Эрлинда приняла решение — она будет лечиться.
Ждали приезда папы.
Роза не была уверена в том, что он пожалует на день рождения девочек.
Очередная ссора, которую снова затеял Рикардо, заподозрив Розу в том, что она непозволительно долго задержалась в своем магазине, не оставляла надежд на то, что он появится.
На всякий случай она предупредила девочек, что «папа уехал по делам в Тихуану и прислал им поздравительную телеграмму».
— Будем гасить свечи! — сказала она девочкам, и те дружно дунули на мечущиеся огоньки, захлопав в ладоши, когда погасла последняя из них…
Этому дню суждено было стать днем трагедии для многих и многих мексиканцев.
Для Розы он стал и днем ее личной трагедии…
Дульсина все эти годы не оставляла своим «вниманием» домочадцев дома Линаресов.
Немного времени прошло после рождения девочек, когда Дульсина нашептала Розе о том, что Рикардо частенько видят с Лулу… Да-да, с той самой… Разве Роза не знает, что ее муж все эти годы встречается с пышногрудой любовницей?
Теперь Роза была другой — рождение дочерей изменило ее.
Она не стала устраивать скандалы. Ни попреков, ни намеков не услышал от нее Рикардо.
И к лучшему: к моменту, когда Дульсина нашептала Розе об измене мужа, он был чист, как ангел. Ведь с Лулу он изменил Розе лишь один-единственный раз.
Но не за горами была и вторая измена.
Лулу не переставала домогаться внимания Рикардо.
Поведение Розы — ровное, без эмоций, отношение к мужу — начало приводить его в бешенство. Не за такой Розой он ухаживал долгие годы, не с такой Розой спорил, не такую Розу ревновал. Ее как будто подменили…
Рикардо стал пить, как это случалось с ним в ту пору, когда он, занимаясь в университете, проматывал деньги в кабаках.
Лучшей его утешительницей в эти дни была Лулу.
Полгода назад злой рок настиг Дульсину, покарав ее за все ее «деяния».
Это случилось днем.
Дом огласился страшным воплем, донесшимся из комнаты Дульсины. Первой вбежала туда Роза. Ее глазам открылось страшное зрелище. Дульсина каталась по полу в агонии, царапая ногтями свое ужасное лицо, на котором дотлевали клочья марлевой маски…
Полицейский эксперт восстановил картину. Дульсина в последний год сильно пила, опустившись до слабо разведенного спирта, который ей тайно доставляла (за все увеличивающиеся денежные вознаграждения) обнаглевшая «Леопарда», желавшая сорвать как можно больше с опустившейся и уже не такой властной Дульсины. Очевидно, в опьянении она плеснула спиртом на свою марлевую маску, которая воспламенилась, когда она закуривала сигарету.
Дульсина умерла от удушья…
Звонок Леопольдины, после смерти хозяйки нанявшейся работать в дом дальних родственников Рикардо, явился «славным» подарком в день рождения девочек.
— Роза, если вы отправитесь на квартиру Рикардо, то увидите, что я вам не лгала, — сказала она.
Упоминание маленькой квартиры Рикардо, которую сестры Линарес купили ему, когда он был студентом, взбесило Розу. В этой квартире она впервые испытала близость с Рикардо. Здесь они уединялись, когда уставали от преследований Дульсины…
Ничего не сказав, она выскользнула из дома и, взяв такси, через пять минут взбегала по лестнице пятиэтажного дома. Она открыла дверь своим ключом, тихо прошла в спальню и увидела спящих в обнимку Рикардо и Лулу.
Обнаженная Лулу поразила Розу. Не только совершенством тела. Она подумала о том, что Рикардо, наверно, счастлив с ней.
Неожиданно Лулу открыла глаза. Вскрикнула.
Проснулся и Рикардо. Он был пьян.
— Что ты делаешь здесь? — крикнул он. — Как ты смеешь входить без стука?
Розе показалось, что в лицо ей ударил сноп черного света.
Шатаясь и держась за сердце, она выбежала из дома и, остановив первую машину, умолила водителя отвезти ее домой.
Вбежав в дом, она сказала Томасе:
— Собирай девочек, мы уезжаем!
— Роза, опомнись! Что ты говоришь?! Что случилось?
— Я сказала!
Столько решимости было в ее глазах, столько злости и ужаса, что Томаса не стала ей перечить.
Эрлинда поняла все с полуслова.
— Помоги собрать вещи девочек. Положи в чемодан самое необходимое. Мы уходим через пятнадцать минут.
Странное творилось в природе. Почему-то развылись собаки.
Тяжелые тучи неподвижно застыли над городом Мехико.
Роза с маленькой Лус на руках стояла на углу их тихой улицы, безуспешно пытаясь остановить редкие машины.
— Мамита, куда мы едем? В Тихуану к папе? — спросила Лус.
— Я тебе потом скажу, — отводя глаза, сказала Роза, по щекам которой катились слезы.
— Мамита, почему ты плачешь?
— Я не плачу, это дождичек накрапывает…
Подошли с двумя тяжелыми баулами Томаса и Эрлинда, державшая на руках Дульсе.
Неожиданно она увидела Рикардо, который, пошатываясь, быстро приближался к ним.
— Папочка! — радостно закричала Дульсе, спрыгнув с рук Эрлинды. — Ты приехал на наш день рождения!
Дульсе побежала в сторону отца.
— Стой, девочка! — закричала Роза, передав Лус с рук на руки Томасе и порываясь догнать Дульсе.
Неожиданной силы подземный толчок сотряс город Мехико, вписав в черную книгу землетрясений одну из самых мрачных страниц!
Роза увидела, как закачалось и стало оседать двенадцатиэтажное здание банка…
Скрежет, мрачный гул, падающие обломки, пыль…
Боже! Неужели это возможно?! Роза увидела, как разделившая ее и Рикардо стена накрыла малышку Дульсе.
Она потеряла сознание…
— Боже! Нет! Нет! — прохрипел протрезвевший Рикардо, увидев с угла улицы, как за огромными обломками рухнувшего здания исчезли Роза, Лус и Томаса…
Часть вторая
СЕСТРЫ
ГЛАВА 1
Лет десять спустя после описываемых событий по центральной улице Гвадалахары легкой походкой шла симпатичная темноволосая девочка. Выразительные черты ее лица, живой взгляд, очаровательная, слегка задорная улыбка напоминали о Розе Гарсиа, когда она впервые появилась в саду дома Линаресов. Конечно, девочка была помоложе, ей только что исполнилось тринадцать, но все говорило о том, что в недалеком будущем ее приятелям не избежать разбитых сердец. Уже сейчас Лус считалась самой красивой девочкой в школе, и даже взрослые парни долго смотрели ей вслед, когда она с подружками возвращалась с занятий или с репетиций хора.
Лус подошла к воротам уютного, красивого особняка, утопавшего в зелени.
— Добрый день, Томаса, — весело крикнула она, открывая калитку сада.
Старая Томаса сидела в шезлонге в тени раскидистой магнолии.
— Здравствуй, Лусита, солнышко мое. Как дела в школе?
— Ох, Томаса, замучилась я из-за алгебры. Ну объясни мне, пожалуйста, зачем мне эти уравнения? Ты же сама мне рассказывала, что мама в школу только три года ходила и математику вообще не учила, а посмотри, как ее все уважают и слушаются.
— Что ты, ласточка моя, сравниваешь? Неужели ты не помнишь, как я тебе говорила, что убежала с твоей мамочкой, когда она была совсем малюткой, а потом столько лет жила с ней в заброшенном городе. Сколько я белья перестирала да на себе перетаскала, пока Розита была малышкой. Да притом за работу прачкам такие гроши платили, что на лепешку не всегда хватало, не то что молочком ребенка побаловать. А когда твоя мамочка подросла, и служанкой работала, и официанткой, и продавщицей, лишь бы мне помочь…
— Это до того, как она встретила папу?
Для маленькой Лус с детства рассказы о прошлом своей семьи представлялись похожими на сказку про Золушку. Она представляла себе, как бедная, но прекрасная и гордая Роза вдруг предстает перед восхищенным взором молодого красавца Рикардо.
— Да, Лусита, еще до того. — Глаза старой Томасы затуманились слезами.
Разве маленькой дурочке объяснишь? Роза строго-настрого запретила Томасе говорить девочке о тех страданиях и несчастьях, которые она перенесла, а самое главное, о том предательстве, которое послужило причиной ее бегства из дому, и потере второй дочки.