Где теперь ее Куколка?.. Влюбилась в красавчика, а ведь в матери годится этому сосунку. Сколько сил на него потратила, сколько денег! Сколько раз говорила: не связывайся с этими ублюдками! Так нет — вляпался в «мокрое дело» и теперь отбывает свой срок. Ни с кем ей не было так хорошо, как с ним, с ее Куколкой…
Сорайде сняла трубку и набрала номер Розы. К телефону подошла Томаса.
— Сорайда, тебе Розу? Ее нет, поехала к дону Анхелю насчет магазина… Как! Ты не знаешь?
— Что?
— Она магазин открывает, декоративных растений!
— Час от часу не легче, — расхохоталась Сорайде. — Пусть она мне позвонит, когда вернется.
— Дело срочное?
— Срочное, срочное, — сказала Сорайда, с ласковым презрением глядя на трепещущего Эрнесто. Положив трубку, она бросила ему: — Учти, сводницей работаю в последний раз…
Леопольдина, как только услышала во время свидания с Дульсиной имя Малены, сразу поняла, о чем та мечтает: расквитаться с Рикардо и Розой, наказать их за своеволие, за то, сто расстроили замыслы хозяйки дом Линаресов.
Вот почему, сидя с Маленой в кафе неподалеку от магазина игрушек, Леопольдина со всевозрастающим интересом слушала ее злобные рассуждения насчет «этой-Розы-паскуды-будь-она-трижды-неладна».
Упомянутая «эта-Роза-паскуда…», оказывается, вместо того чтобы дома сидеть, раз уж такого мужа отхватила, так нет же, опять наладилась таскаться к дону нашему Анхелю, который для этой «будь-она-трижды…» магазин декоративных растений устраивает, а ей, Малене, еще и велит «этой-трижды-Розе-паскуде…» помогать учет вести, — ну уж это да-а-а!..
— Обязательно сходи на свидание с сеньорой Дульсиной Линарес, — сказала Леопольдина. — Неспроста она хочет повидать тебя. Наверняка решила поговорить насчет Розы…
Малена обрадовалась.
— Непременно схожу!
И еще Леопольдина сочла разумным, не посоветовавшись с Дульсиной, дать Малене совет:
— А Розу пока оставь в покое… Пусть увязнет посильней…
Что касается Лулу, то найти ее не составило большого труда. Ее недавно умершим родителям Дульсина, которая была с ними дружна, звонила чуть ли не через день и частенько, когда номер был занят, просила дозваниваться Леопольдину — она помнила этот телефон до сих пор.
К телефону подошла Лулу.
— Сеньорита Лулу, говорит Леопольдина. Вам привет от сеньоры Дульсины Линарес.
— Леопольдина! Я узнала о случившемся с опозданием. Не решилась расспрашивать об этом Кандиду, Рикардо и Рохелио… Представляю, какое это для них потрясение! Не могла бы ты рассказать, как все было на самом деле? — спросила любопытная Лулу.
— Конечно.
— Тогда почему бы тебе не приехать ко мне?
— С удовольствием! Тем более что у меня к вам поручение от сеньоры…
Лулу встретила ее с постным выражением лица.
Леопольдина рассказала ей о трагическом положении Дульсины и, вздохнув, добавила, что во всех бедах виновата только «Дикарка», из-за нее-то в семье Линаресов и произошел разлад. Разве Лулу не помнит, что учинила эта Роза Гарсиа, набросившись на нее с кулаками?
При упоминании Розы глаза Лулу сузились, а высокий бюст поднялся еще выше и тяжело «задышал».
— Эта тварь недостойна жить на свете! — выкрикнула Лулу. — Ненавижу ее!
— Мы все ее ненавидим, а она, несмотря на это, стала хозяйкой дома. Бедный сеньор Рикардо… На нем лица нет. Хоть бы кто-нибудь пожалел его…
— Ты хочешь сказать, что он не рад?
— Да он бы от нее на Амазонку сбежал! Но ведь добрая душа… Надумал донью Дульсину на поруки взять. Как она будет жить в этом доме вместе с «Дикаркой», ума не приложу…
Лулу обещала проведать «несчастную» в тюрьме, а Леопольдина попросила ее не забывать о сеньоре Рикардо, которому сейчас как никогда трудно…
Репортаж о женской тюрьме, опубликованный в журнале «Макрополис», в котором был помещен снимок «неизвестной» в маске, чье лицо, по свидетельству репортера, было обезображено кислотой, вызвал поток писем с вопросами, кто прячется под маской?
Дирекцию тюрьмы с утра до вечера атаковали журналисты и представители Общества защиты прав человека.
Не жесток ли приговор? Справедливо или нет упекли несчастную женщину за решетку?
В преддверии муниципальных выборов эти и другие вопросы, подогревавшие ажиотаж избирателей, не очень-то устраивали директора тюрьмы, который метил в мэры.
Вот почему появление адвоката Валенсии с деликатным вопросом о том, нельзя ли было бы отпустить заключенную Дульсину Линарес на поруки по просьбе ее брата, было воспринято с явным сочувствием. Деликатное положение обезображенной женщины и достаточно уважаемое имя Рикардо Линареса склонили чашу весов (не правосудия, а гуманности) в пользу ходатайствующей стороны. Адвокату Альберто Валенсии дали понять, что осужденная за убийство из ревности Дульсина Линарес может рассчитывать на досрочное освобождение под залог с подпиской о невыезде.
Когда Сорайда в присутствии бедняги Эрнесто позвонила Розе, ее не оказалось дома, и она попросила матушку Томасу передать, чтобы Роза связалась с ней.
Роза позвонила ей к вечеру.
— Сорайда, ты звонила?
— Звонила! — почти крикнула она, прикрывая трубку рукой, так как в таверне стоял обычный одиннадцатичасовой гвалт.
— У тебя как всегда шумно?
— Как всегда, чтоб им захлебнуться! — весело ответила Сорайда. — Я вот по какому поводу звонила… Эрнесто прохода мне не дает, умолял сегодня позвонить тебе и зазвать тебя в «Твой реванш».
— Боже! Опять он за свое! Почему же он сам мне не позвонит?
— Говорит, хочу говорить с глазу на глаз… Я думаю, тебе следовало бы приехать и сделать ему внушение. А то он, чего доброго, поставит тебя в неудобное положение перед Рикардо.
— Положим, прежде всего он поставит в неудобное положение себя.
— Похоже, он услаждает себя терзаниями.
— Ладно, скажи ему, завтра я загляну на полчасика. После визита к дону Анхелю.
Дон Анхель с энтузиазмом принялся за переоборудование подсобного помещения под магазин декоративных растений.
Они долго спорили по поводу названия магазина, пока дона Анхеля не осенило.
— Почему бы не назвать твой магазин «Дикая Роза»? — спросил он с улыбкой. — Разве дикая роза — не такое же декоративное растение?
Роза поняла его иронию и, придя в неописуемый восторг, воскликнула:
— Конечно! Меня зовут «Дикаркой»! И я Роза! Дон Анхель, вы гений! — крикнула она, обняв смущенного дона Анхеля и поцеловала его в щеку.
За этим действием и застала ее Малена, которая осмотрительно нацепила на непроизвольную гримасу дежурную улыбочку.
— Ах, Роза! Рада тебя видеть! — И, не утерпев, съязвила: — У дона Анхеля день рождения? Можно, и я его поцелую?
— Малена! — строго сказал дон Анхель. — У тебя ко мне какое-нибудь дело?
— Там Америка с Азией спорят, чья завтра очередь быть Микки-Маусом?
Для непосвященных могло бы показаться, что Малена сошла с ума, однако так уж судьбе было угодно, чтобы двум продавщицам магазина матери при рождении дали «материковые» имена: одной из соображений патриотических, а другой — в силу того что она родилась раскосой.
Речь шла о том, кому из этих двух продавщиц (в прошлом — подруги Розы, которая работала в этом магазине) зазывать детей с родителями в костюме Микки-Мауса в магазин.
— Малена, реши сама! — сказал дон Анхель. — А вот скажи-ка, нравится ли тебе название для будущего магазина «Дикая Роза»?
— Отличное название! — с наигранным энтузиазмом воскликнула Малена, выходя из кабинета со злорадной мыслью рассказать Дульсине о том, как «эта-будь-она-паскуда-трижды…» целуется с хозяином.
— Думаю, и Рикардо понравится, — радостно сказала Роза. — Он любит меня дразнить «Дикаркой».
— Ты давно уже не «Дикарка», — нежно сказал дон Анхель, с обожанием глядя на Розу. — Сегодня кто скажет, что еще два года назад ты продавала на перекрестках жвачку!
— Знаете, дон Анхель, а неплохое это было время. Хоть и трудно бывало, и голодно, зато я была свободной, как птица…