Дул холодный пронизывающий ветер, и месяц, повисший над спящим собором на площади, искрился, словно окованный льдом.
Ни одного освещённого окна, только тишина и накрепко запертые двери.
Но едва Раньеро выехал на глухую горную тропинку, он услышал лёгкие торопливые шаги позади себя. Кто-то почти бегом догонял его. Оглянувшись, он увидел женщину в бедных одеждах, скользящую, как тень.
В холодном лунном свете сверкал каждый малый камешек на дороге, но лица женщины Раньеро не мог разглядеть, потому что она накинула на голову грубое залатанное покрывало.
— Добрый странник, — с мольбой сказала женщина. Раньеро показалось, что голос у неё совсем юный и красивый, но говорит она слишком торопливо и тихо. — Мои дети озябли и просят хлеба. В этот поздний час мне негде раздобыть огня. Позволь зажечь лампаду от твоей свечи. Я растоплю печь и испеку детям лепёшки.
— Нет, — сурово ответил Раньеро, — напрасно ты будешь просить меня. Этим огнём я зажгу свечу только перед алтарём Пресвятой Девы! — И Раньеро резко оттолкнул руку женщины. — Пропусти меня и не докучай мне больше напрасными просьбами, — с нетерпением добавил он.
Но женщина ухватила коня за повод и преградила ему путь. Месяц заливал её серебряным светом.
— Дай мне огня, пилигрим! Ведь жизнь моих детей — это тоже божественное пламя. И я должна его беречь, как ты бережёшь свою свечу!
“Что-то необыкновенное есть в этой женщине, — подумал Раньеро. — Худенькая, слабая, но как она тверда и непреклонна…”
Раньеро наклонился с седла, протянул свечу и женщина зажгла от нее свою лампаду.
Раньеро оглянулся. Женщина быстро шла по пустынной дороге. Огонёк её лампады мерцал и покачивался, словно подвешенный в ночном мраке.
Скоро Раньеро въехал в ущелье. Справа и слева от него поднимались крутые скалы, из расщелин тянулся ночной туман.
Неожиданно по каменным откосам пробежали всполохи огня, послышался цокот копыт по кремнистой дороге. Из-за поворота показалась толпа рыцарей с факелами.
“Ничего дурного со мной случиться не может, — подумал Раньеро, — ведь до Флоренции осталась всего лишь одна ночь пути”.
Пьяные, шумные рыцари ехали, громко переговариваясь и смеясь.
Испуганная блеском факелов, подслеповатая клячонка Раньеро шарахнулась в сторону, мотая головой. Тяжёлые холёные кони рыцарей заржали, одна из лошадей вскинулась на дыбы.
— Ах ты жалкая тварь, оборванец! — в ярости крикнул один из рыцарей, с трудом удержавшись в седле. Он громко и пьяно икнул. — Ты посмел меня толкнуть, грязный нищий! Ничего, я научу тебя должному почтению. А ну, на колени, бродяга, иначе не сносить тебе головы!
“Когда-то я был таким же, как они, жестоким и беспечным”, — подумал Раньеро.
Он безропотно спешился и встал на колени посреди дороги.
Но и этого показалось мало пьяному гуляке. Он сидел раскорячившись, уперев одну руку в бедро.
Раньеро на миг поднял голову и в свете факела разглядел его лицо. Багровое, с выпученными по-рачьи глазами, оно было омерзительно. Но Раньеро узнал его: это был его самый близкий друг Джино ди Монари.
“Да, в былые времена мы немало бражничали вместе и вот так же шлялись по дорогам, оскорбляя всякого встречного”, — вспомнил Раньеро.
— Теперь извинись перед моей лошадью! — под одобрительный смех рыцарей приказал Джино ди Монари. — Ты её напугал своими вонючими лохмотьями. Ну-ка, поцелуй стремя моего коня и скажи: “Благородная лошадь, прости меня, я не стою твоего хвоста!” Что медлишь? Я жду!
“А ведь меня посвящал в рыцари сам король, — сказал себе Раньеро. — Но я стерплю все унижения, лишь бы они не погасили мою свечу!”
— Благородная лошадь, прости меня, я не стою твоего хвоста, — тихо проговорил Раньеро и поцеловал блеснувшее в свете факелов золочёное стремя.
Но смиренная кротость нищего только пуще распалила пьяного рыцаря, и, когда Раньеро встал с колен, Джино ди Монари с маху ударил его кулаком прямо по лицу.
И тут случилось то, чего Раньеро опасался больше всего.
Тощий, высохший, как стручок, Раньеро отлетел на несколько шагов. Свеча выпала у него из руки, и он упал прямо на неё. Раньеро тотчас же вскочил, но пламя свечи погасло.
Видно, рыцарям прискучило издеваться над безответным бродягой, они повернули коней и с хохотом поскакали назад. Исчезли всполохи огня на скалах, стихли наглые грубые голоса.
Раньеро остался один на дороге с погасшей свечой в руках.
“Боже! Я заслужил это своей нечестивой жизнью…” — в отчаянии подумал Раньеро.
В этот миг он вспомнил о женщине в тёмном покрывале и о лампаде, которую она зажгла. Но как найти её?