— Однако ты согласишься, иначе Стефан снесет мне голову, как обещал, за мой зловредный язык. — Брайан обратил взгляд на сестру и одарил ее издевательской улыбкой. — Я заверил Его Величество, что де Ленгли на этот раз не получит пинок под зад и невеста прибудет к алтарю точно вовремя.
Джоселин встретила насмешливый взгляд сводного брата ответным, полным жгучей ненависти, взглядом. Ее выдают замуж, торгуясь за какие-то земли, за заключение какого-то мира, точно так же, как выдавали замуж ее мать. Об этом так бестактно напомнил ей отец.
Но Роберт де Ленгли не похож на алчного Монтегью. И дело не в том, что не ее он выбрал, и даже не в том, желанна она ему или нет. Он для нее самый желанный на свете супруг. Она должна была бы пасть на колени и возблагодарить Господа за оказанную ей милость.
Но не на таких условиях, не в результате торга!
— Что с тобой, Джоселин? Ты спятила от этих новостей? Поверь, милая, что мы все тоже разом проглотили языки, когда Роберт де Ленгли вылез с этой бредовой идеей. Черт побери, мы все подумали, что это всего лишь скверная шутка.
— Хватит, Брайан! Не мучай Джоселин, ведь она все же сестра тебе. Не изливай свою желчь на нее…
— А на кого, отец? Скажи? На Стефана? Или на де Ленгли? Захватить земли в открытом бою или получить их в награду за брачные утехи с нелюбимой женушкой — тут есть разница, и причем немалая. Возможно, кто-то обязан напомнить сэру Роберту об этом.
— Возьми себя в руки, молокосос! — воскликнул старший Монтегью. — Из-за тебя мы уже и так хлебнули забот.
— Милорд! Милорд Монтегью! — позвал из-за двери паж. — Его Величество король Англии вызывает вас.
Монтегью тотчас же обратился к Джоселин:
— Что ж, моя девочка! Похоже, что у нас уже нет времени…
Джоселин ответила ему вымученной улыбкой.
— Не тревожься, отец. Я вмиг буду готова. Как ты знаешь, у меня невелик выбор нарядов.
Но когда Джоселин в сопровождении отца явилась в холл, вся напускная бодрость едва не покинула ее. Мужчины надевали латы, одновременно выкрикивая приказания и извергая грубую ругань, оруженосцы и слуги метались по залу с сундуками и тюками. Все были заняты своим суетным делом и далеко не сразу обратили на нее внимание.
Джоселин замедлила шаг настолько, что, казалось, почти не двигалась с места. В простом шерстяном платье с застарелыми пятнами жира на нем, она выглядела скорее как служанка, а не как дочь владельца дома и тем более не как женщина, достойная сочетаться браком с де Ленгли, знатнейшим из знатнейших рыцарей Англии.
Ей захотелось тут же ускользнуть на кухню — благо, дверь туда была распахнута настежь, — но разве это спасло бы ее от предстоящей церемонии? К тому же ей не хотелось уподобиться бедной глупенькой Аделизе.
— Монтегью! Ваш сын должен был сообщить вам печальную новость. — Стефан раздвинул толпу окруживших его вельмож и рыцарей и шагнул навстречу отцу невесты. — Я сожалею, что все происходит в такой спешке, но мой сын Уильям в горячке, и я обязан быть рядом с ним. Мой придворный капеллан ожидает нас в церкви. Лорд де Ленгли, эрлы Лестер и Йорк также в полной готовности.
Монтегью склонил голову и сдержанно произнес слова сочувствия, потом взмахом руки указал на Джоселин.
— Как видите, Ваше Величество, моя дочь выразила согласие.
Стефан окинул девушку взглядом с головы до ног. Джоселин догадалась, что король едва удержался от смеха.
— Поздравляю, леди. У вас будет прекрасный супруг, и причем незамедлительно.
Джоселин присела в реверансе.
— Я это знаю, Ваше Величество. Но теперь я осмелюсь высказать и свою просьбу. По причине горестных событий в вашей семье в доме все пошло вверх дном… Я бы хотела попросить у вас одну минуту, чтобы привести в порядок прическу и надеть подходящее для церемонии платье.
— У нас нет этой минуты, — резко оборвал ее Стефан. — К тому же все знают, что положение, в котором мы все находимся, несколько необычно. Нам важно ваше присутствие на церемонии, а не ваш наряд, мадам.
Король произнес эти слова так громко, что эхо неоднократно повторило их, отражаясь от каменных стен.
В этом жутковатом звуковом сопровождении король Стефан жестом приказал ей следовать за ним и сам направился к выходу из холла. Джоселин постаралась выглядеть равнодушной, когда шла за королем.
Это был день ее свадьбы. Самый унизительный, самый постыдный и горький день в ее жизни. Она его запомнит навсегда.
16
Дождь, ливший с утра, прекратился, но день по-прежнему был серым, а небо заволокли тучи, пришедшие с севера. Озноб сотрясал Джоселин, когда она пересекала пронизанное сквозняком пространство меж крепостных стен. Отец вел ее, как жертву на заклание, а толпа впереди все множилась, жаждая увидеть невесту, обмененную после бегства сестры на добавочный жирный кусок приданого.
Обычно свадебные обряды совершались вне тесной церкви, чтобы весь народ — смерды, слуги и войско — могли развлечься зрелищем, которое выдавалось им весьма редко. Джоселин почла за милость Господню, что дождь уже не капал с неба, и она не промокнет до нитки, и испытание, которому она подвергла себя, не будет еще более тяжким.
Дверь распахнулась, и из церкви вышел де Ленгли, сопровождаемый капелланом. Он был похож на того Нормандского Льва, который недавно ворвался с шайкой разбойников в ее девичью спальню в Белавуре. Его глаза вновь стали желтыми от гнева, когда он обратил свой взгляд на короля.
Сердце Джоселин замерло. Он был так величествен! «Король достоин лишь лизать носки его сапог», — подумалось ей. А одеяние на нем было поистине королевским. Нарядный плащ ниспадал с его плеч, а под ним виднелся бархатный коричневый кафтан. Высокие кожаные сапоги обтягивали его сильные мускулистые ноги.
Несомненно, Роберт де Ленгли сильно потратился, чтобы так парадно одеться к свадьбе. Но все деньги и усилия были затрачены впустую. Ведь он должен был венчаться с красавицей Аделизой Монтегью, а не с девушкой из Уэльса, похожей на посудомойку, с колдовскими глазами и острым язычком, предназначенной для развлечения на день-два, а не для долгих лет супружества.
Джоселин понимала, какой комичной, нелепой кажется всем зрителям эта свадьба. Сколько же уплачено этому мужчине, чтобы он согласился взять ее в жены? Как же мало в нем рыцарского и мужского достоинства и как много обыкновенной плебейской жадности.
Но де Ленгли хотя бы не старается выглядеть счастливым женихом. Он не скрывает того, что рассержен.
А на что она надеялась? Или что было бы ей больше по нраву? Чтоб он расплывался в довольной счастливой улыбке?
Ее подвели к Роберту де Ленгли. Время перестало для нее существовать. Может быть, прошли минуты, а может быть, это были лишь считанные мгновения.
Ясным, ровным, хорошо слышимым всеми присутствующими голосом кто-то зачитал список земель, отходящих во владение де Ленгли в качестве приданого будущей супруги. Каждое слово падало, словно капля расплавленного свинца в ледяную воду. Список был длинен. Что-нибудь понять в этом брачном договоре Джоселин не могла, но надеялась, что Роберт не унизит себя излишним корыстолюбием.
Затем священник начал брачную церемонию. Как будто издалека до Джоселин донеслись, обещания, данные де Ленгли, потом ее собственные, кончающиеся словами: «Пока смерть не разлучит нас!»
Святой пастырь благословил обручальные кольца, и церемония уже почти подошла к концу. Роберт взял Джоселин за руку, и тут впервые она осмелилась взглянуть ему в лицо.
Он был мрачен и, как никогда, напоминал того самого дракона, которому трусливые горожане ради собственного спасения приносят в жертву невинную девушку. Стыд за совершенный ею поступок бросил ее в жар. Над ней в очередной раз надсмеялись. И он — он тоже решил над ней подшутить, ведь так думают все, кто глазеет на эту шутовскую свадьбу.
Де Ленгли принял обручальное кольцо из рук священника и начал примеривать его, как бы шутя, на все пальцы ее руки. Ее рука дрожала, а его была тверда. Наконец кольцо нашло свое место на ее среднем пальце. «Сэр де Ленгли обязуется взять под свою опеку…» — гнусавил священник, но наконец он замолк.