Он поднял ее таким мощным рывком, что она содрогнулась. Только сейчас она увидела вблизи его глаза — серые, будто выточенные из кремня — бездушные, но властные. Глаза человека, который без колебаний посылает людей на смерть.
Герцог, очевидно, вздумал позабавиться по каким-то только ему ведомым причинам, но на его искреннюю помощь вряд ли можно было рассчитывать.
— Я охотно помогу вам. Ваши злоключения вызывают во мне сочувствие. С братьями трудно ладить — мне это хорошо известно. Мой собственный брат пошел на меня войной, и мне придется рано или поздно упрятать его в железную клетку. Несомненно, вы бы со своим братом охотно так поступили.
При столь очевидном намеке Джоселин не могла не оглянуться. Брайан стоял всего в нескольких ярдах и, конечно, слышал все, что сказал герцог. Шрам его мгновенно налился кровью и стал выглядеть, как свежая рана на бледном — белее мела — лице.
— Да! — громко произнесла Джоселин. — Я бы этого очень хотела.
Анжуец оскалился в ухмылке, что придало ему задорный мальчишеский вид. Джоселин вспомнила, что он всего лишь года на два старше ее.
— О, кровные узы! Мы должны за это выпить!
Он приказал, чтобы подали вина, и этот, на секунду проглянувший в принце мальчишка, вдруг, как по волшебству, исчез, а перед взором Джоселин появился суровый повелитель, ибо шестеро взрослых, мощного сложения мужчин кинулись сразу же, сталкиваясь и мешая друг другу, выполнять его распоряжение.
Глаза Генри скользнули по ее фигуре и там, где взгляд его останавливался, мурашки проступали на коже. Точно такой же взгляд был и у Роберта. Генри смотрел на нее с откровенным вожделением.
— Пройдемте в шатер, леди. Вы ведь разыскивали Лестера? Но его сейчас здесь нет. Я отослал его с поручением. Всё же, думаю, он не рассердится, если мы воспользуемся его шатром.
Каким-то образом он угадал, о чем она подумала.
— Как вы проницательны, мадам. — Он одарил ее двусмысленной улыбкой. — Но знайте, что я дал себе зарок» не связываться с замужними женщинами!
Он стремительно увлек ее за собой в шатер, и у Джоселин появилось ощущение, что она подхвачена ураганом и напрочь лишена собственной воли.
Пажи и слуги суетились вокруг них, накрывая на стол. Мгновенно были поданы закуски, вода и полотенце, чтобы смыть дорожную грязь, принесен был и стул для гостьи.
— А вот и наше вино! — воскликнул герцог при виде человека с кувшином. — Оно из Аквитании, из самых лучших виноградников моей супруги. Я привез его оттуда специально для себя и для близких друзей. Надеюсь, оно вам понравится.
Генри опять оглядел ее с ног до головы, и чувство опасности вновь прокралось в душу Джоселин. Она торопливо умылась и утерлась полотенцем. Ей еще хотелось как-то поправить свое платье и причесаться, но герцог уже протянул ей золотой кубок, собственноручно наполнив его.
— Я наслышан о вас, — произнес он резко.
— А я о вас, — ответила она, как бы отбивая его выпад.
Он усмехнулся и выпил. Выпила и Джоселин. Молчание ее тяготило, и она взяла на себя смелость продолжить разговор.
— Меня сопровождали четверо верных слуг. На них напали ваши люди, и меня волнует, есть ли среди моей свиты убитые и раненые. Мы прибыли сюда под белым флагом, — добавила она многозначительно.
Генри тут же распорядился узнать о судьбе людей де Ленгли. Джоселин отпивала по глоточку вино и в молчании ожидала возвращения посыльного. Конечно, она жаждала задать вопросы и о Роберте, ради чего, собственно, и преодолела столько миль по бездорожью. Но что-то в этом человеке, ей непонятное, мешало Джоселин сделать это, хотя он был с ней так любезен.
Генри расхаживал перед ней, словно не находя себе места. Он вел себя как хищное животное, чующее неведомую опасность. Он постоянно брал в руки и тут же отбрасывал различные предметы. Нервничал ли он, или это была его привычка, Джоселин не знала.
— Вы не спрашиваете меня о де Ленгли, — внезапно произнес он и уставился на нее пристальным взглядом.
— Я посчитала, что вам известна цель моего приезда.
— О цели я догадываюсь… Вы будете умолять меня выпустить его. Но не думайте, что я настолько глуп.
Несмотря на тревогу, Джоселин заставила себя улыбнуться.
— Я не считаю вас глупцом, милорд. Все, что я слышала о вас, убеждает в том, что вы умнейший человек на свете. Я приехала лишь для того, чтобы увидеть Роберта. — Она поколебалась. — Ну и, конечно, просить вас сохранить ему жизнь.
— Я не угрожаю его жизни, мадам, — тотчас возразил он.
Джоселин для храбрости глотнула еще вина. Она вспомнила о подожженном аббатстве в Нормандии. Ведь это Генри развел для Роберта погребальный костер. А что сейчас означают его слова? Может быть, он намекает, что Роберту уже ничто не грозит? Что его нет в живых? Генри внезапно рассмеялся.
— А у вас удивительнейшие глаза, мадам. По этим глазам я узнал вас сразу, еще до того, как разглядел вашего брата. Бедняга ловил вас за подол, но ему разве по силам одолеть такую сестрицу? Лестер как-то упомянул, что вы отлично играете в шахматы. Я бы очень хотел поиграть с вами. — Он лукаво приподнял одну бровь. — … Поиграть в шахматы, я имел в виду.
Джоселин даже не моргнула. Пока ей удавалось держать себя в руках.
— Я так и поняла вас, милорд.
— Ах вот как?
К ее удивлению, Генри тут же извлек из какого-то сундука шахматную доску и расчистил место на столе.
— Вы намерены начать прямо сейчас?
— Конечно, зачем откладывать? Впрочем, вы, наверное, голодны. Так перекусите, я подожду.
У Джоселин мелькнуло подозрение, что этот человек явно безумен.
— Да, я голодна… но прежде всего я тревожусь за моих людей… После мы можем и сыграть, если вы желаете.
Генри нетерпеливо взмахнул рукой.
— О них позаботятся. Я пошлю им своего медика.
— Вы очень добры, милорд, но я хочу сама убедиться, что с ними все в порядке.
В глазах Генри появился холодок.
— Я желаю начать партию немедленно. — Тон герцога был мягок, но настойчив.
Джоселин заметила, как побледнели присутствующие при разговоре слуги и люди из его свиты. Если она покорится сейчас, то Генри на этом не остановится и будет гнуть, подавлять ее волю и дальше, и все кончится катастрофой.
— Как я могу заняться с вами игрой, когда не знаю о судьбе моих верных слуг? Они, рискуя жизнью, вступились за меня. Я должна хотя бы знать, живы ли они. Если они пали в бою, я должна отдать им последние почести. — Говоря это, Джоселин горделиво вздернула подбородок. — За мной не стоит могучая армия. За мной нет ничего, кроме чувства долга перед людьми, защищавшими мою честь. Я думаю, вы поймете меня. Ведь люди верят в вас и служат вам…
— Скоро вы их будете лицезреть. В живом или в мертвом виде.
— Я также хотела бы увидеть своего супруга.
— И это произойдет… со временем. А теперь посмотрим на ваших слуг.
Он молниеносно прошагал к выходу из шатра и откинул полог. Сразу же потянуло холодом.
— А вы совсем не похожи на Маргарет. Прежняя жена Роберта вела бы себя иначе.
Его усмешку Джоселин уже не могла разглядеть, он делал такие широкие шаги, так мчался вперед, что ни его свита, ни она не поспевали за ним.
27
— Ваш ход, мадам! Уже час продолжалась игра, и Джоселин чувствовала, что силы ее на исходе. Бесчисленные слуги, сквайры, рыцари хороводом кружились вокруг играющих, но воздерживались от советов и замечаний. Если кто-то пытался произнести хоть слово, Генри одной лишь своей улыбкой заталкивал ему это слово обратно в горло.
Она двинула вперед слона, Он нахмурился, она нахмурилась тоже, он двинул пешку навстречу, Генри и в шахматной игре атаковал, как и в жизни, везде и всегда.
— Да будет вам известно, мадам, что брат ваш требует, чтобы вас спалили на костре как ведьму, — как бы невзначай пробормотал он после очередного хода.
Джоселин даже не подняла глаз от доски. Она убедилась, что Генри Анжу обожает наводить страх на всех, кто ему противостоит — везде и всюду, — будь то война или игра.
— Ваш брат многого требует, но не все получает.