Лукас произнес слово «устрицы».
— Устрицы? — подозрительно повторила Лус. — Это те, которые французы глотают сырыми?
— Какой ужас! Я не согласна, — запротестовала Дульсе. По общему решению все предпочли салат из кальмаров и креветок.
— Великолепно, — подытожил Рауль. — И, наверно, белое вино?
— Простите, — вмешался Пабло. — Мне кажется, что для такого случая следует взять шампанского.
Лус и Дульсе посмотрели на него с восхищением. Шампанское они всего раза три пробовали на семейных торжествах, таких, как годовщина свадьбы родителей. На молодежных днях рождения их такими напитками не баловали. Девушки с замиранием сердца смотрели, как официант, наряженный в народный испанский костюм, принес бутылку в серебряном ведерке со льдом и торжественно открыл шампанское.
— За прекрасных сеньорит, Лус Марию и Дульсе Марию! — громогласно провозгласил Рауль.
— И желаем вам обеим счастья! — подхватил Лукас и бесцеремонно чмокнул обеих сестричек по очереди.
Пабло торжественно поднес свой бокал сначала к бокалу Дульсе, потом к Лус. Раздался мелодичный хрустальный звон. Серые глаза Пабло оказались прямо напротив карих глаз Лус, и ей показалось, что он хочет что-то объяснить ей без слов. Чуть смутившись, она поспешно отвернулась.
Проворные официанты поспешно уставили стол закусками. Вся компания приступила к дегустации блюд, которые вызвали общее одобрение. Рауль предупредил их, что скоро начнется исполнение испанских народных танцев.
Зазвучала музыка, и на эстраде появились двое танцоров: мужчина в черной шляпе и с широким поясом на брюках и женщина в мантилье и широкой розовой юбке с оборками и парой кастаньет в руке. Дульсе не отрываясь смотрела на сцену, жалея, что послушалась Лус и не взяла с собой ни блокнота, ни фломастера. Вот бы зарисовать эти движения. Танцоров сменил певец, исполнивший испанский романс, за ним опять появились танцоры, но уже в других костюмах.
Лус чувствовала себя великолепно. Это удивительное место на берегу океана, восхищенные лица ее спутников, пенящееся шампанское в бокале — вот таким и должен быть настоящий праздник. А вечер еще только начался.
Внезапно краем глаза она поймала взгляд Пабло. Он совершенно не обращал внимания ни на эстраду, ни на певца, ни на прекрасную танцовщицу. Его взгляд был неотрывно прикован к Лус. Собственно, Лус было не привыкать находиться в центре внимания, но обычно поклонники были ее ровесниками, которых Лус не принимала всерьез. Пабло казался ей другим: более серьезным, самостоятельным и в то же время веселым и дружелюбным. К тому же будущий врач. С детства Лус считала, что врач — это особенная профессия. Одним словом, пристальный взгляд этих серых глаз льстил ее самолюбию.
Наконец представление закончилось. В зал вышли музыканты с двумя скрипками, флейтой и виолончелью и заиграли, передвигаясь между столиками. Они останавливались в разных местах и исполняли песни по заказу
Лукас подошел к скрипачу и что-то шепнул ему. Музыканты направились к столику, за которым сидели Лус и Дульсе.
— А сейчас мы сыграем для очаровательных сеньорит, — сказал скрипач и дал знак своим товарищам. Трогательная мелодия испанской песни «Клавелитос» наполнила зал. Лус помнила ее с детства, когда Томаса напевала ее над кроваткой малышки, а потом она научила этой песне Дульсе. За соседним столиком кто-то начал подпевать, и девушки со своими спутниками тоже присоединились к пению.
Рауль встал со своего места и приблизился к Лус.
— У меня к тебе просьба, Лус, — сказал он. — Ты говорила, что умеешь танцевать фламенко. Давай попросим, чтобы сыграли эту мелодию.
— Ну что ты. Я не захватила кастаньет и веера, — засмеялась Лус.
— Достанем, — пообещал Рауль, которому тоже хотелось показать свое искусство.
— Ну хорошо, — сказала Лус. — Только ты будешь моим партнером.
Рауль отошел и о чем-то посовещался со старшим музыкантом. Когда он возвращался к столику, он держал в руке веер и кастаньеты, которые использовала до того танцовщица.
Скрипач обернулся в сторону Лус и Рауля и взмахнул смычком. Они привыкли играть здесь по заказу гостей, и в просьбе Рауля не было ничего удивительного. Но редко им приходилось видеть, чтобы кто-нибудь из курортников знал толк в испанских народных танцах.
Лус взяла одной рукой кастаньеты, другой веер и вслед за Пабло мелкими шагами направилась в центр площадки. Уже с первых тактов казалось, что она плывет. Конечно, короткая, хотя и пышная юбка Лус не могла сравниться с костюмом со множеством оборок, в котором до этого выступала танцовщица. Но Лус вспомнила уроки, полученные ею в танцевальном классе, и то, как ее наставники внушали им, что артист может даже без костюма и грима с помощью своего внутреннего настроя внушить зрителям задуманный образ. Поэтому посетителям «Торре дель Кастильо», которые с восторгом смотрели на темноволосую девушку, уже казалось, что они очутились под звездным небом Андалузии. Рауль, мелко притопывая каблуками и не отрывая взгляда от Лус, описывал круги в центре площадки, а Лус, двигаясь так непринужденно, что иногда казалось, что какая-то сила приподнимает ее над землей, то закрывала лицо веером, то вновь отводила его, и ее глаза как будто обжигали тех, кто встречался с ней взглядом.