– Ну и видок у меня! – воскликнула Роза, недовольно глядя на повисший на тонкой талии пояс. – Я его обязательно потеряю и буду переживать, потому что он ужасно дорогой – тут настоящая сталь и русская кожа… Вы только понюхайте!
– Потеряешь, подарю другой, еще лучше. Шелковый кушак подойдет юной красавице гораздо больше, чем эта сбруя; в моих запасах полно итальянских шарфиков и турецких кушаков. О, я смотрю, ты повеселела! – Дядя ущипнул племянницу за щеки, на которых внезапно заиграли ямочки.
– Это, наверное, глупо, но мне очень приятно, что… – Тут Роза запнулась, покраснела и в смущении потупилась, – …вы считаете меня красивой…
– Не тщеславие ли это, Роза? – строго спросил доктор Алек, хотя глаза его весело поблескивали.
– Боюсь, тщеславие… – пролепетала Роза, спрятав зардевшееся лицо за волосами.
– Тщеславие – большой грех! – притворно вздохнул он, словно удрученный признанием.
– Я знаю и пытаюсь с ним бороться! Однако мне часто делают комплименты, и это приятно, хоть и не должно быть! И потом… я ведь и правда не очень страшная…
Последние слова и тон, которым они были сказаны, заставили доктора Алека расхохотаться, к великому облегчению Розы.
– Согласен. А чтобы быть еще менее страшной, надо окрепнуть, как Фиби.
– Как Фиби? – вскричала Роза с таким изумлением, что дядя едва подавил смех.
– Да, Фиби. Тебе не хватает ее здоровья. Если бы девочки поняли, что такое настоящая красота, и перестали себя утягивать, морить голодом и отбеливать! Сэкономили бы невероятное количество времени и денег, а также избавились бы от лишних мук. Лучший рецепт красоты и для женщин, и для мужчин – здоровая душа в здоровом теле. Понимаешь, дорогая?
– Возможно, сэр, – ответила Роза, уязвленная сравнением с девочкой из работного дома. Потом с горечью выпалила: – По-вашему, мне нужно драить полы, чистить горшки, носить старые коричневые платья и закатывать рукава, как Фиби?
– Было бы чудесно, если бы ты могла работать наравне с ней и у тебя были бы такие же сильные руки. Утром Фиби по локоть в мыльной пене мыла ступени на заднем крыльце, распевая словно черный дрозд – ничего более прекрасного я давно не видел!
– Вы самый странный человек на свете – вот что я думаю! – воскликнула Роза, пораженная дядиным дурным вкусом.
– Ты и половины моих странностей не знаешь, тебя ждут более сильные потрясения, – ответил тот загадочно.
Роза была рада колокольчику, она и так слишком явно показала, насколько сильно задето ее самолюбие.
– Коробка распечатана и ждет тебя в тетиной гостиной, ройтесь в ней сколько душе угодно; я же буду занят все утро, собираюсь привести в порядок свою комнату, – объявил доктор Алек сразу после завтрака.
– Можно я помогу? – спросила Роза, которой очень хотелось быть полезной.
– Нет, спасибо. Если тетушка Изобиллия не возражает, я ненадолго одолжу Фиби.
– Для тебя – все что угодно, Алек. Я тебе тоже, вероятно, понадоблюсь, так что пойду распоряжусь насчет ужина и буду готова! – сказала старушка.
Ей было любопытно, что на этот раз затеял любимый племянник.
«Ну и ладно! Я еще докажу, что многое умею получше Фиби!» – подумала, встряхнув головой, Роза и побежала к тетушке Идиллии посмотреть на долгожданную коробку.
Любая девочка легко представит себе, как прекрасно Роза провела время, погрузившись в море сокровищ и выуживая одну прелестную вещицу за другой. Вскоре воздух наполнился ароматами муската и сандалового дерева, комната повеселела от ярких тканей, а Роза пришла в неописуемый восторг. При виде чудесной шкатулки для рукоделия из слоновой кости Роза простила дяде овсяную кашу на завтрак; обнаружив кушаки всех цветов радуги, смирилась с ослабленным пояском, а невероятно симпатичные пузырьки с розовым маслом немного смягчили обидный намек на то, что Фиби ее красивее.
Доктор Алек тем временем поймал тетушку Изобиллию на слове и действительно переворачивал дом вверх дном. В комнате намечались революционные преобразования – темно-алые занавески, связанные в узел, были унесены прочь сильными руками Фиби, железная печь перекочевала в подвал на плече Бена, а большой кроватный каркас разобрали на части и отнесли на чердак с помощью трех пар рук. Тетушка Изобиллия сновала между кладовой, сундуками и бельевыми шкафами.
Что именно затеял ее любимый племянник, до поры до времени останется в секрете от читателя. Роза иногда поднимала глаза от коробки и видела, как дядя проходил по коридору с бамбуковым стулом, затем с парой старинных подставок для дров, странной японской ширмой, ковриками и, наконец, принес, держа над головой, большую лохань для купания.