Она сдвинула брови.
— Не понимаю…
— У меня была работа. — Он улыбнулся. — Я ее потерял.
— Важная работа?
— Не знаю. — Он задумался. — Пожалуй, да. Но откуда нам знать, что важно, а что нет. Надо привыкнуть не полагаться на собственные оценки. Все относительно.
— Значит, вы бросили работу?
— Нет. — На его лице снова вспыхнула улыбка. — Меня уволили.
— О! Она чуть отшатнулась. — Вы были против?
— Еще бы. Любой был бы на моем месте. Но теперь все позади.
Она нахмурилась, глядя в пустой стакан. Повернула голову, и официант заменил пустой бокал полным.
Сделав два глотка, она сказала:
— Можно вас кое о чем спросить?
— Пожалуйста.
— Как вы думаете, счастье — это очень важно?
Он подумал.
— Трудный вопрос. Боюсь, вы сочтете меня ненормальным, если я скажу: счастье жизненно важно и в то же время не имеет никакого значения.
— Не могли бы вы выразиться яснее?
— Ну, это как секс. Жизненно важная вещь и в то же время ничего не значит. Вы замужем?
Он заметил тонкое золотое кольцо на пальце.
— Я дважды выходила замуж.
— Вы любили мужа?
Он употребил единственное число, и она ответила без колебаний:
— Я любила его больше всего на свете.
— Тогда оглянитесь на вашу совместную жизнь — что прежде всего приходит вам на ум? Как вы в первый раз вместе спали или что-то другое?
Внезапно ее охватил смех — короткая вспышка очаровательного веселья.
— Его шляпа.
— Шляпа?
— Да. В медовый месяц. Ее унесло ветром, и он купил местную — смешную соломенную шляпу, а я сказала, что она больше подходит мне. Ну я ее надела, а он надел мою — знаете, какую ерунду мы, женщины, носим на голове, и мы смотрели друг на друга и смеялись. Он сказал, что туристы всегда обмениваются шляпами, а потом сказал: «О Господи, как же я тебя люблю». — Ее голос прервался. — Никогда не забуду.
— Вот видите? — сказал Ллевеллин. — Волшебный момент единения, нескончаемой нежности, но не секс. Однако если с сексом нелады, брак разрушится. В некотором роде так же важна еда — без нее нельзя жить, но, пока вы нормально питаетесь, еда почти не занимает ваши мысли. Так и счастье — оно способствует росту, оно великий учитель, но оно не является целью жизни и само по себе не удовлетворяет человека.
Он мягко спросил:
— Так вы хотите счастья?
— Не знаю. Я и так должна быть счастливой, у меня для этого есть все.
— Но вы хотите большего?
— Меньшего, — быстро отозвалась она. — Я хочу от жизни меньшего. Всего слишком много. Слишком много. — И неожиданно добавила: — Это такое бремя.
Некоторое время они сидели молча. Наконец она сказала:
— Если хотя бы знать, чего я хочу. Знать, а не быть вечно недовольной дурой.
— Но вы же знаете: вы хотите сбежать. Почему же вы этого не делаете?
— Сбежать?
— Да. Что вас останавливает? Деньги?
— Нет, не деньги. Деньги у меня есть — не так много, но достаточно.
— Тогда что же?
— Много чего. Вам не понять. — Губы скривились в жалобной усмешке. — Как у Чехова — три сестры вечно стонут: в Москву! Но они никуда не едут, хотя в любой день могут пойти на станцию и купить билет до Москвы! Как и я могу купить билет на корабль, который уплывает сегодня вечером.
— И что же вас удерживает? — он ждал.
— По-моему, вы знаете ответ, — сказала она.
Он покачал головой.
— Нет, я не знаю ответа. Я стараюсь вам помочь его найти.
— Возможно, я похожа на чеховских трех сестер. Возможно, я на самом деле — не хочу.
— Возможно.
— Возможно, сбежать — просто та мысль, которой я тешусь.
— Вероятно. У всех у нас есть фантазии, помогающие сносить ту жизнь, которой мы живем.
— Побег — моя фантазия?
— Я не знаю. Это вы знаете.
— Ничего я не знаю, вообще ничего. У меня были все возможности, а я поступила неправильно. Но раз уж человек поступил неправильно, ему приходится идти этим путем и дальше, так ведь?
— Я не знаю.
— Вы не могли бы перестать это повторять?
— Прошу прощения, но это правда. Вы просите меня сделать заключение по поводу чего-то такого, о чем я ничего не знаю.
— Но это же основной принцип.
— Нет такого в природе — основной принцип.
Она широко раскрыла глаза.
— Вы хотите сказать, что не существует абсолютно правильного либо абсолютно неправильного?