— Тогда как насчет той вакансии за границей?
Джойс кивнула.
— Да, и как можно дальше.
— Отлично. Мистер Аллебай сейчас как раз беседует с претендентками. Я направлю вас прямо к нему.
Через минуту Джойс уже сидела в небольшом кабинете и старательно отвечала на вопросы. Наниматель показался ей смутно знакомым, но она никак не могла вспомнить, где видела его раньше. Услышав очередной вопрос, она начала догадываться.
— Вы хорошо ладите со стариками?
Она не сдержала улыбки.
— Думаю, да.
— Видите ли, с годами у тети сильно испортился характер. Она очень меня любит и, в сущности, она прекрасный человек, но, боюсь, молодой девушке придется с ней нелегко.
— Терпения мне не занимать, — ответила Джойс, — а стариков я всегда любила.
— Кое в чем вам придется помогать моей тете, но главным образом вы будете заниматься моим сынишкой. Ему всего три. Его мать умерла год назад.
— Сожалею.
Последовала пауза.
— Если это место вас устраивает, будем считать, что с формальностями покончено. Мы уезжаем на следующей неделе. Точную дату я вам сообщу. Полагаю, небольшой аванс вам не помешает?
— Огромное спасибо. Это очень любезно с вашей стороны.
Они встали. Мистер Аллебай замялся и неожиданно спросил:
— Не в моих привычках совать нос в чужие дела, но… скажите, с вашей собачкой все в порядке?
Джойс впервые подняла на него глаза и мучительно покраснела. При первой встрече он показался ей пожилым — теперь выяснилось, что он вовсе не так уж стар. Старыми были только его грустные карие глаза, добрые и доверчивые, как у собаки. Глядя на его рано поседевшие волосы, обветренное лицо и сутулые плечи, Джойс внезапно подумала, что и сам он похож на большую грустную собаку.
— О, это вы! — воскликнула она. — А я все жалела, что не успела вас поблагодарить.
— Не стоит. Я этого и не ждал. Прекрасно вас понимаю. Так как поживает ваш старичок?
На ее глаза тут же навернулись слезы. Они медленно покатились по щекам, и ничто на свете не смогло бы их удержать.
— Он умер.
— Ох.
Он больше ничего не сказал, но его восклицание явилось для Джойс самым большим утешением. В нем было все то, чего нельзя выразить словами.
Помолчав, он отрывисто произнес:
— Знаете, у меня ведь тоже была собака. Умерла два года назад. Вокруг было столько людей, и они никак не могли понять, что со мной происходит, и всё делали вид, будто ничего страшного не случилось.
Джойс кивнула.
— Я знаю…
Он молча пожал ей руку и вышел из комнаты. Несколькими минутами позже Джойс сообщили, что она принята на работу.
Когда она вернулась домой, ее ждала миссис Барнесе.
— Они привезли бедного песика, — сказала она, старательно пряча глаза, в которых что-то подозрительно блестело. — Я попросила оставить его в вашей комнате. Барнесе вырыл в саду ямку…
Цветы магнолии
Нетерпеливо поглядывая на часы, Винсент Истэн томился в ожидании на площади вокзала «Виктория»[231].
— Сколько же неудавшихся свиданий видели эти часы! — подумал он и тут же почувствовал, как защемило сердце.
А если Tea действительно не придет? Если она передумала? От женщины можно ждать чего угодно. Почему он так верит? Когда это началось? Он же о ней ровным счетом ничего не знает. Разве с самой их первой встречи она не стала для него неразрешимой загадкой? В ней как будто уживались два человека: легкомысленная красавица — жена Ричарда Даррела, и замкнутое таинственное существо, с которым он бродил по дорожкам Хеймерс-клоуз. Она казалась ему тогда цветком магнолии — может быть, потому, что именно эти цветы видели их первый, еще робкий поцелуй. Одуряющий аромат цветов, поднятое к нему милое лицо и несколько опавших бархатных лепестков, нежно его коснувшихся… Лепестков магнолии: загадочной, чужой, опьяняющей.
Это случилось две недели назад — на следующий день после того, как они познакомились. А сейчас он уже ждал ее, ждал, когда она придет и останется с ним навсегда. Снова заныло сердце. Да как он смеет на это надеяться? Конечно, она не придет. Как он мог в это поверить? Сделать это означало бы для нее отказаться слишком от многого. Зачем это прекрасной миссис Даррел? Публичный скандал, нескончаемые сплетни…
Можно было бы сделать все тихо и незаметно… Благопристойно, без лишней огласки развестись, но это попросту не приходило им в голову — по крайней мере, ему.
— Интересно, — неожиданно подумал он, — а ей… ей приходило?
231
«Виктория» — крупный лондонский вокзал, откуда отправляются поезда к портам на южном побережье Англии.