— Хорошо, что у миссис Барт появилось какое-то занятие, — сказала она. — Я, знаете ли, полагаю, что она несчастна в семейной жизни.
— Очень жаль!
— Этот Барт! Он же совсем опустился! Шатаясь, выходит из «Герба Сент-Лу», перед самым закрытием. Право же, удивляюсь, что его еще обслуживают! И, по-моему, он бывает довольно груб… Во всяком случае, так говорят соседи. Она, знаете ли, его до смерти боится.
Кончик носа у миссис Карслейк дрожал — по-видимому, от приятного волнения.
— Почему же она не уйдет от мужа? — спросил я.
— О-о! Помилуйте, капитан Норрис! Она не может сделать ничего подобного! Куда она пойдет? Родственников у нее нет. Иногда мне кажется, появись какой-нибудь чуткий молодой человек… Я не думаю, что она женщина твердых принципов. И она довольно хорошенькая, хоть и простовата.
— Вам она не очень нравится, не правда ли? — спросил я.
— Нравится, конечно… Хотя я ее, разумеется, мало знаю. Ветеринар… я хочу сказать, это в общем не то, что врач.
Отметив это социальное отличие, миссис Карслейк решила проявить участие и поинтересовалась, не может ли она что-нибудь для меня сделать.
— Очень любезно с вашей стороны, — ответил я. — Нет, не думаю, чтобы мне что-нибудь понадобилось.
Я посмотрел в окно. Взгляд миссис Карслейк заинтересованно устремился в том же направлении.
— О! Это Изабелла Чартерно, — сказала она.
Мы вместе смотрели на приближающуюся Изабеллу. Вот она прошла через калитку, выходившую в поле, и поднялась по ступеням террасы.
— Довольно красивая девушка, — заметила миссис Карслейк. — Но очень тихая. Я полагаю, такие тихони часто бывают хитрыми.
Это слово вызвало во мне негодование, но я не успел ничего ответить, так как миссис Карслейк тут же удалилась, выдав свою реплику, так сказать, «под занавес».
Хитрая… Какое ужасное слово! Особенно применительно к Изабелле. Наиболее явная черта в характере Изабеллы — прямота! Бесстрашная, почти невероятная прямота!
Внезапно я вспомнил, как ловко Изабелла набросила шарф на рассыпавшиеся злополучные таблетки. Легкость, с какой она притворилась, будто поглощена разговором. И все это без малейшего волнения или беспокойства… просто и естественно… как будто именно так поступала всю жизнь.
Быть может, именно это имела в виду миссис Карслейк, назвав Изабеллу хитрой?
Я решил узнать, что думает по этому поводу Тереза. Сама она никогда не высказывает свое мнение, но, если ее спросить, ответит.
Как только Изабелла вошла, я тотчас увидел, что она взволнована. Не знаю, было ли заметно другим, но я понял это сразу. В какой-то мере я научился понимать Изабеллу довольно хорошо.
— Руперт едет, в самом деле едет, — сказала она отрывисто, не теряя времени даже на обычное приветствие. — Может появиться в любой день… Он, конечно, летит самолетом.
Она села, сложив тонкие руки на коленях, и улыбнулась. За ее головой, в саду на фоне неба возвышался тис. Лицо Изабеллы выражало блаженство. Поза, общий вид что-то мне напоминали… что-то такое, что я недавно то ли видел, то ли слышал…
— Приезд Руперта очень много для вас значит? — спросил я.
— Да. О да! Я так долго ждала!
Это напомнило мне Мариану[61], ожидавшую любимого в своей уединенной усадьбе. Вообще, по-моему, Изабелла отчасти принадлежала к временам, описанным Теннисоном.
— Ждали Руперта?
— Да.
— Вы… его любите?
— Я думаю, что люблю его больше всех на свете. — Помолчав мгновение, она повторила, вложив, однако, в эти слова несколько иную интонацию: — Я… думаю…
— Вы не уверены?
Она посмотрела на меня с неожиданным беспокойством.
— Разве можно быть в чем-то уверенным?
Это не было утверждением. Это определенно был вопрос. Она спрашивала меня, надеясь, что я знаю нечто ей неизвестное. Она, конечно, не подозревала, как больно ранила меня этим вопросом.
— Нет, — сказал я резко, — никогда нельзя быть уверенным.
Изабелла приняла ответ, опустив взгляд на свои спокойно сложенные на коленях руки.
— Понимаю, — тихо произнесла она. — Понимаю.
— Сколько лет прошло с тех пор, как вы его видели?
— Восемь.
— Вы романтичное создание, Изабелла!
Она вопросительно взглянула на меня.
— Потому что верю: Руперт вернется домой и мы поженимся? Но на самом деле это не романтика. Нечто большее. Это предначертано. — Длинные тонкие руки вздрогнули, пришли в движение, расправляя что-то невидимое на ткани платья. — Предначертано мне и ему. «Они сойдутся и соединятся». Мне кажется, я не смогу покинуть Сент-Лу. Я здесь родилась и всегда жила. Я хочу и дальше здесь жить. Думаю, что… тут и умру.
61
Имеется в виду персонаж стихотворения «Мариана» (1830) английского поэта Альфреда Теннисона (1809–1892), которому принадлежит цикл поэм, основанных на средневековых легендах о короле Артуре и рыцарях Круглого стола.