Вот так все и случилось. Это нельзя ни предугадать, ни спланировать заранее. Я сел напротив Дженнифер… и Дженнифер плакала.
Сначала я этого не заметил. Она старалась овладеть собой. Ни звука, никаких внешних признаков огорчения или печали. Мы не смотрели друг на друга, ибо вели себя соответственно принятым в обществе правилам, предписывающим определенные нормы поведения. Я подал ей меню — вежливый, но ничего не означающий жест, в данном случае даже не имевший никакого смысла, так как в меню всего лишь значилось: суп, мясо или рыба, сладкое или сыр — четыре фунта шесть шиллингов[16].
Она приняла мой знак внимания, ответив вежливой, подобающей в данном случае улыбкой и легким наклоном головы. Официант спросил, что мы будем пить. Мы оба выбрали светлый эль[17].
Затем наступила пауза. Я просматривал журнал, который принес с собой. Официант подкатил тележку с тарелками супа и поставил их перед нами. Я по-джентльменски подвинул соль и перец на дюйм[18] в сторону Дженнифер. До сих пор я на нее не смотрел — то есть не смотрел, так сказать, по-настоящему, хотя, конечно, установил для себя некоторые основные факты: что она молода, но не очень, может быть, на несколько лет моложе меня; среднего роста, с темными волосами; что в обществе мы занимаем одинаковое положение; что она достаточно привлекательна, чтобы произвести приятное впечатление, но не настолько восхитительна, чтобы действительно взволновать.
Я решил присмотреться повнимательнее и, если окажется уместным, произнести для начала несколько фраз. Смотря по обстоятельствам.
Однако все мои расчеты были нарушены самым неожиданным образом. Бросив взгляд через край стоявшей напротив тарелки, я вдруг заметил, что в суп упала капля… другая… Ни всхлипа, ни малейшего движения или какого-нибудь выражения горя… Слезы лились из глаз и капали в суп.
Я был ошеломлен и стал украдкой наблюдать за ней. Слезы вскоре прекратились, ей удалось овладеть собой и даже доесть суп. Я не мог удержаться и (что было совершенно непростительно) сказал:
— Вы ужасно несчастны, не правда ли?
— Я абсолютнейшая дура! — с жаром воскликнула она.
Больше никто из нас не произнес ни слова. Официант убрал суповые тарелки и стал раскладывать второе блюдо: по крошечному кусочку мясной запеканки и на гарнир — изрядную порцию капусты из огромной миски. К этому он милостиво добавил по два ломтика жареного картофеля. Я посмотрел в окно и рискнул сделать какое-то замечание по поводу мелькавших за окном пейзажей. Потом произнес несколько фраз о Корнуолле[19], сказал, что не очень хорошо его знаю. А она? Да, она знает Корнуолл хорошо, так как жила там. Мы стали сравнивать Корнуолл с Девонширом[20]и Уэльсом[21] и восточным побережьем — ничего не значащий обмен репликами, просто способ сгладить неловкость: она была виновата в том, что проливала слезы в общественном месте, я же провинился, позволив себе обратить на это внимание.
Лишь спустя некоторое время, когда официант поставил перед нами кофе, а я предложил ей сигарету и она приняла ее, мы вернулись туда, откуда начали.
Я извинился за то, что так глупо себя вел. Просто не смог сдержаться. Она сказала, что я, наверное, считаю ее форменной дурой.
— Нет, конечно! — возразил я. — Просто подумал, что вы дошли до предела. Так оно и было, не правда ли?
— Да, верно… — взволнованно произнесла она. — Но это крайне унизительно… дойти до такой степени жалости к самой себе, когда уже не соображаешь, что делаешь и кто тебя видит.
— Вы помнили об этом. И очень старались сдержаться.
— Не выла в голос, если вы это имеете в виду.
Я спросил, действительно ли все так плохо. Весьма плохо, был ответ, она правда дошла до предела и не знает, что делать дальше. Пожалуй, я уже и сам это почувствовал. Ее окружала какая-то напряженная атмосфера отчаяния, и пока Дженнифер находилась в таком состоянии, я не хотел, чтобы она уходила.
— Расскажите о себе. Я посторонний человек, а постороннему можно рассказать. Это не имеет значения.
— Собственно говоря, рассказывать нечего, я сама все запутала и испортила — абсолютно все!
— Наверное, положение не так уж безнадежно, — заметил я.
Мне было ясно, что Дженнифер необходимо успокоиться, ей нужна новая жизнь, новые силы… нужно, чтобы ее вытащили из трясины страданий и долготерпения и снова поставили на ноги. У меня не возникло ни малейшего сомнения, что я и есть тот человек, который способен это сделать… Да, все произошло так быстро.
16
Шиллинг — английская денежная единица, которая имела хождение до 1971 года и равнялась 12 пенсам.
21
Уэльс — составная часть Великобритании, занимающая полуостров Уэльс на юго-западе страны и прилегающие острова.