Карслейк был худощавым смуглым человечком с длинным, лошадиным лицом и острыми, хитрыми глазками. Капитаном он стал в 1918 году, когда записался в действующую армию. Он превосходно разбирался в политике и свое дело знал.
Поймите меня правильно: в политике я новичок. Политический жаргон для меня – словно китайская грамота. Поэтому, возможно, мой ответ о выборах в Сент-Лу изобилует неточностями. Он так же соотносится с реальностью, как деревья на картинах Роберта соотносятся с настоящими деревьями. Настоящее дерево – живой организм с корой, ветвями, листьями, желудями или каштанами. У Роберта это густое пятно масляной краски, наляпанное в определенном месте холста, цвет которого поражает воображение. Первое и второе совершенно не похожи. Лично я считаю, что деревья Роберта можно принять за что угодно, например за тарелки со шпинатом или газовый завод. Но Роберт видит деревья именно такими. А что касается политики… Возможно, вам покажется, что я вовсе и не рассказал о выборах. Но для меня они стали лишь несущественным и беспорядочным фоном для главной фигуры – для Джона Габриэля.
Глава 4
Впервые имя Джона Габриэля в нашем доме было упомянуто в тот вечер, когда капитан Карслейк объяснял Терезе, что результат дополнительных выборов – вина представителей Консервативной партии.
Тогда кандидатом от консерваторов был сэр Джеймс Бредуэлл из Торингтон-Парка. Он являлся жителем округа, располагал кое-какими деньгами и был закоренелым тори с твердыми принципами. Честнейший человек. Но с другой стороны, ему было уже шестьдесят два года, и был он, что называется, «без изюминки» – начисто лишен воодушевления, вдохновения да и быстроты реакции. Он не обладал даром зажигать толпу во время публичных выступлений и легко терялся, если его речь прерывали критическими вопросами или выкриками.
– Как оратор он производил жалкое впечатление, – говорил Карслейк. – Весьма жалкое. Кашлял, мямлил, заикался. Разумеется, мы писали ему речи, и для особо важных митингов у нас был наготове опытный заместитель. Десять лет назад проблемы бы не возникло. Отличный парень, честный, искренний, прямой и к тому же джентльмен. Но в наши дни требуется нечто большее!
– Мозги, например? – предположил я.
Но Карслейку не было дела до мозгов.
– Сегодня требуется такой продувной тип – хитрый и скользкий, который может ловко ответить на каверзный вопрос и рассмешить публику. И, разумеется, люди верят тому, кто способен наобещать с три короба. Старомодному субъекту вроде Бредуэлла совесть не позволит дурить народ обещаниями, что, мол, у каждого будет собственный дом, завтра закончится война, у всех женщин будет в доме центральное отопление и стиральная машина…
– А еще, – продолжал капитан Карслейк, – необходимо учитывать движение маятника. Мы слишком долго находились у власти. Люди готовы были проголосовать за кого угодно – лишь бы был другой. Лейбористы выставили некоего Уилбрэма. Бывший школьный учитель, был ранен на войне, неплохо разбирается в ситуации, да и язык хорошо подвешен. Соловьем разливается о том, что надо сделать для демобилизовавшихся военных. Ну и обычная пустая болтовня о программах по национализации и здравоохранению. И должен признать: со своей задачей он справился неплохо. Победил с перевесом более чем в две тысячи голосов. В Сент-Лу такое случилось впервые. Для всех нас его победа стала просто ударом. Наш долг – победить Уилбрэма.
– Он пользуется популярностью?
– Не слишком. Его предвыборная кампания финансируется не очень щедро, но он честен, и у него приятные манеры. Победить его будет непросто. Битву предстоит вести по всему округу.
– Как по-вашему, лейбористы не пройдут на выборах?
Перед всеобщими выборами 1945 года мы скептически относились к такой возможности.
– Разумеется, лейбористы не пройдут, – заверил нас Карслейк. – Графство единодушно поддерживает Черчилля. Однако прежнего большинства в округе нам уже не набрать. Конечно, многое зависит от того, сколько человек проголосуют за лейбористов. Между нами говоря, мистер Норрис, не удивлюсь, если окажется, что число их сторонников значительно возросло.
Я искоса посмотрел на Терезу. Она старалась сохранять на лице выражение полнейшего сочувствия проблемам политической борьбы.
– Уверен, – Карслейк сердечно улыбнулся ей, – вы окажете нам посильную помощь.
– Боюсь, я не слишком хорошо разбираюсь в политике, – пробормотала Тереза.
– Что ж, всем нам придется как следует потрудиться! – добродушно заметил Карслейк и задумчиво посмотрел на меня, словно прикидывая, на что я могу быть способен. Я немедленно вызвался надписывать конверты.