— Так он мою Рин… — продолжал поскуливать раненый Ларсарец, провожая взглядом резво бросившуюся за оборотнем четвёрку.
О маленьких, но переломных оплошностях
Зал был огромен и непропорционально узок, чем неприятно напоминал галерею или казарму. Атмосфера угнетала запахом вековой пыли и особым сладковато-гнилостным ароматом смерти, что проникал сквозь толстые стеклянные стены. Мутные перегородки вяло отражали густые блики, от чего пространство казалось наполненным тенями и старыми кровавыми призраками. Редкие уродливые предметы, граничащие между искусством и абсурдом, перепугано жались подальше от центра. В свете наскоро залатанного, но всё ещё работающего кулона они казались залитыми кровью экспонатами кунсткамеры. Холодные, безжизненные и невообразимо отталкивающие в своей абсурдности, предметы странного зала всё же не вызывали бури чувств от неприязни до жалости. Их посмертные зрители взирали на них с безразличием, разрушающим последние крохи самообладания.
— Лот номер три! — почти воодушевлённо рявкнул Владомир, поднимая над головой корявую закорючку из странного, холодноватого материала. — Фигня несусветная! Делайте ставки!
— Это руна, — апатично отозвался со своего места Стилш, ковыряя кончиком ножа во рту у изломанной золотой дуги с выраженными признаками антропоморфности, принадлежащими сразу обоим полам. — Как и две предыдущие. Больше куска стекла не дам.
— Не жмотничай! — возмутился торговец, валявшийся в половинке отбитой скорлупы от очередного отвратительного экспоната. — Смотри, эта похожа на стрелу. Повесишь на шею — будешь первым парнем на деревне.
— Ну-у-у, — вурлок с напускным безразличием свесил руку с маленькой изъеденной молью и древностью кушетки, с центра которой была подвинута золотая конструкция, — я городской житель…
— Хватит х…нёй страдать! — раздражённо прикрикнул Шолок.
Мужчина с усилием волок из темноты большой чёрный куб. Лицо его раскраснелось, ноги слегка подрагивали, на лбу выступила жилка, от этого настроение у него, разумеется, не лучилось радостью и человеколюбием. Вурлок подпихнул ногой, развалившегося на посреди дороги Владомира и с таким чопорным осуждением глянул на вальяжно раскинувшегося собрата, что Стилш невольно смутился, хоть за экстравагантным занятием был застукан только золотой гермафродит.
— Приволок нас сюда, козёл, думай, как вытаскивать, — шедший за вурлоком Ирвин, тащил искривлённое подобие шипастой лестницы.
— Ну уж нет! — нагло откатился в сторону колдун. — На меня всех собак не навесите! Кто больше всех возникал, что догоним блохастую гниду? Кому, прям, не имелось в хранилище полезть за Корсач? Вот только не нужно так на меня смотреть. Я предлагал сидеть и ждать Кирха! Что не правда? Кто хотел логово Тварителя проверить? Я провёл. Кто ж знал, что она тогда прямиком в ямину ухнула, когда сбежала…
Никто не рискнул соревноваться с наглым подстрекателем в выдержке и болтовне, хотя любой мог поручиться, что именно колдуну первому пришла в голову идея залезть в храм с основного хода и найти ведьму "старым" способом. Они даже пытались вразумить шпиона-недоучку, но не слишком воодушевились перспективе остаться без света посреди ужасных руин, кишащих неизвестными тварями, до прихода Рокирха с остальным отрядом и пошли следом за самоуверенным мальцом. Предатель до мозга кости с невозмутимым видом проигнорировал явные следы Зверя и направился к узкому, почти незаметному лазу в дальнем конце огромного выгоревшего зала и оттуда уверенно пополз навстречу собственной выгоде. Выгода оказалась сомнительной, и если Стилш, ставший после лечения обморожений по методу Каринаррии Корсач очень умиротворённым и почти флегматичным, смирился с обстоятельствами и предпочёл ждать призрачной помощи, пока поблизости нет сумеречников, то Ирвин и Шолок упорствовали в своих заблуждениях и настойчиво пытались соорудить подобие лестницы к огромной дыре, чтобы выбраться обратно тем же путём и попросить у Рокирха казнить непробиваемого в эгоистичности колдунишку.
— Вы ж только надорвётесь, болезные, — сочувственно отметил Владомир. — Упадёте, бо-бо будет.
— Да я тебя, сопляк! — не выдержал Шолок и с яростью швырнул в отвратительного пройдоху куском арматуры.
Владомир успел пискнуть, подскочить на месте и попытаться броситься наутёк, когда массивный острый шип режущей кромкой прижал его шею к стеклу.
— Выводи нас, сволочь, — зашипел сквозь выкаленные клыки вполне уравновешенный и весьма лояльный Шолок, служивший до эпидемии заведующим книгохранилища в одном из крупных городов на пограничье. — Я же нервный, могу и поцарапать ненароком.
С двух боков к трансформировавшемуся подходили Ирвин и Стилш, и отчего-то не рвались спасать колдуна, напротив, их ухмыляющиеся лица отражали всё многообразие пыток, которые они жаждали сотворить с бренным телом одного зарвавшегося аристократа. Владомир судорожно сглотнул, порезав кадык о смертельный нарост вурлока.
— Ладно, ладно, мужики! — бывший офицер примирительно поднял руки и нервно хихикнул. — Подумаешь, заблудились слегка. Сразу бы так и сказали, что выход нужен.
Тиски ослабились, и предусмотрительный вурлок втянул шипы в руки, чтобы не повредить ненароком остальных. Владомир с надеждой посмотрел в оба конца вытянутого зала, утопающих в темноте и абсолютно идентичных, печально оставил замечательную, но непродуктивную идею побега и, плюхнувшись обратно на пол, принялся спешно чертить в пыли замысловатые круги.
— Ты что делаешь? — присел рядом более лояльный к колдуну Стилш, который просто воспринимал его, как досадное недоразумение в принципе благостной и мудрой природы.
— Духа вызываю. Отстань, — отмахнулся мужчина, картинно перебирая над рисунком пальцами и судорожно хмуря брови. — Аверас! А-а-аве-е-ера-а-ас! Явись! Силой данной Читающему, заклинаю тебя!
Круг не менялся, не излучал мистического сияния и вообще никак не реагировал на внешние воздействия, в то время как отстранённо трагическое завывание упорного колдуна уже начинало вызывать лёгкое вибрирование хрустальных подвесок.
— Идиот какой-то, — проворчал себе под нос Ирвин, глядя на нелепые гримасы явно сумасшедшего ведуна.
— Совершенно с Вами согласен, дружище, — неожиданно отозвался из-за спины посторонний и какой-то эхоподобный голос.
Все четверо удивлённо оглянулись на сооружённую из чьих-то экспонатов пирамиду. Возле куба стоял высокий бледно-серый человек в походной одежде, безукоризненно чистой, но порванной на груди. Он небрежно опирался своей полупрозрачной спиной на шаткую конструкцию и с аппетитом жевал такое же призрачное яблоко. Экзорцист-любитель начал стремительно бледнеть и готовиться к длительному обмороку. Остальные не многим отличались от экспериментатора, разве что пока не верили в реальность происходящего. Ладно, сумеречники и оборотни, но чтобы духи умерших являлись! Это было выше среднестатистического восприятия реальности.
— А-а-а, — начал несвязно заикаться Владомир, первым отошедший от шока, — а где Аверас?
— Занят он на ближайшие лет семьдесят. Я за него. Неужели не рад? — призрак изогнул красиво очерченную бровь и лучезарно улыбнулся.
— Влоран? — с опозданием собрал мысли воедино осоловевший Шолок. — Тебя здесь убили и ты теперь неуспокоенный призрак…
— Не совсем, — Лоран хрупнул не убывающим яблоком и проглотил, почти не жуя. — То, что от меня осталось, лежит возле вентиляционной шахты. И вполне себе упокоено лежит, если бы этот балбес не мешался со своими вызовами. Мне по большому счёту до него дела нет, Б'еха сбыл — считай вечное блаженство, только ведь действительно доараться до Авераса может.
— Так он же в Корсач был, — Владомир быстро приходил в себя от такого вопиющего пренебрежения его гениальных способностей в вызове духов.
— Был да сплыл! — ухмыльнулся призрак. — Мы, знаешь ли, подвижные. Кстати, Шол, как там у мальца с невестой? У меня, на весь этот цирк глядя, родилась замечательная идейка по поводу его будущего сыночка. Думаешь, сильно подгажу, если встряхну этих Вербников?