Сейчас тебе лучше не называться ни тем, ни другим своим именем, сказала она себе. Если в кассе попросят назвать твое имя, назовись как-нибудь по-другому.
– Я вас слушаю, мэм. – Кассир взглянул на нее поверх смешных половинчатых очков, опасно повисших на самом кончике носа.
– Анджела Флайт, – выпалила она. Так звали ее лучшую подругу. Еще в начальной школе. А после Анджелы у Рози и не было никаких друзей. Потому что в обрейвилльской средней школе она познакомилась с парнем, за которого вышла замуж через неделю после выпускного, и они с ним создали маленькое государство «на двоих»… государство, границы которого были закрыты для туристов.
– Простите, мэм?
Рози с ужасом сообразила, что вместо названия города, куда ей надо ехать, она назвала кассиру имя человека. Можно представить
(он, наверное, украдкой поглядывает на мои запястья и шею: не осталось ли там следов от смирительной рубашки),
как странно это прозвучало. Она так смутилась, что вся покраснела. Ей действительно было ужасно неловко. Она попыталась собраться с мыслями и привести их хотя бы в подобие порядка.
– Извините, – пробормотала она, и ее охватило одно неприятное и пугающее предчувствие: что бы ни ждало ее в будущем, это простое и жалкое слово будет тянуться за ней по пятам, как консервная банка, привязанная к хвосту бродячей собаки. Она четырнадцать лет прожила за дверью, которая наглухо отгораживала ее от мира, и теперь она чувствовала себя как перепуганная мышь, которая перепутала норки и сунулась в чужой дом.
Кассир по-прежнему смотрел на нее поверх забавных половинчатых очков, и теперь в его взгляде читалось сдержанное раздражение.
– Так я могу что-нибудь для вас сделать, мэм?
– Да, пожалуйста. Мне нужен билет на автобус, который уходит в одиннадцать ноль пять. Там еще есть места?
– Штук сорок, я думаю. Вам туда и обратно или только туда?
– Только туда. – Рози снова почувствовала, что краснеет. Она вдруг поняла, насколько значимыми и решающими были эти слова. Она попыталась выдавить из себя улыбку и повторила, стараясь, чтобы слова прозвучали не так весомо, как в первый раз: – Только туда, пожалуйста.
– С вас пятьдесят девять долларов семьдесят центов, – сказал кассир, и у нее все внутри перевернулось от облегчения. Она ожидала, что билет будет стоить гораздо дороже. Она уже приготовилась к тому, что ей придется потратить почти все деньги, которые у нее были.
– Спасибо.
Должно быть, кассир распознал в ее голосе нотки искренней благодарности, потому что он оторвался от бланка, который уже приготовился заполнять, и улыбнулся ей. И в его глазах больше не было ни раздражения, ни настороженности.
– Всегда рад помочь. Ваш багаж, мэм?
– Я… у меня нет багажа, – растерялась Рози и вдруг поняла, что боится его взгляда. Она попыталась придумать какое-то более или менее убедительное объяснение – наверняка это звучит подозрительно: одинокая женщина уезжает в далекий город безо всякого багажа, с одной только дамской сумочкой, – но ничего подходящего в голову не приходило. Однако, взглянув на кассира, она поняла, что никаких объяснений не нужно. Кассир не нашел в ее словах ничего подозрительного. Он даже не проявил ни малейшего любопытства. Он просто кивнул и принялся заполнять бланк билета. Рози вдруг сообразила, в чем тут дело. Вот только приятного в этом не было ничего. Таких, как она, в Портсайде навидались достаточно. Наверное, этот кассир чуть ли не каждый день продает билеты женщинам вроде нее – женщинам, которые прячут глаза за стеклами темных очков, покупают билеты в далекие города в других часовых поясах и выглядят так, словно они потеряли себя и забыли, что они делают и зачем.
Рози испытала несказанное облегчение, когда автобус отъехал от здания автовокзала (точно по расписанию), повернул налево, переехал через мост Транкатоуни и вырулил на шоссе I-78. Когда они проезжали мимо последнего из трех съездов в город, Рози увидела треугольное здание со стенами из сплошного стекла. Новый центральный офис полицейского управления. Ей вдруг пришло в голову, что вполне может так получиться, что сейчас муж сидит у себя в кабинете за одним из этих громадных окон и даже смотрит в окно на большой междугородний автобус, который едет на запад по федеральной скоростной автостраде. Она закрыла глаза и медленно сосчитала до ста. А когда снова открыла глаза, здание полицейского управления осталось уже позади. И будем надеяться, что навсегда.
В автобусе Рози села сзади, поближе к последнему ряду. У нее за спиной тихо гудел дизельный двигатель. Она снова закрыла глаза и прислонилась щекой к стеклу. Заснуть у нее не получится. Она слишком взвинчена, чтобы заснуть. Но отдохнуть все-таки не помешает. Потому что она уже чувствовала, что в ближайшее время у нее будет мало возможностей отдохнуть. А вот сил ей понадобится немало. Она до сих пор поражалась тому, как внезапно и быстро всё переменилось. Это было похоже, скорее, на острый сердечный приступ или удар. Но уж никак не на перемену в жизни. И «перемену» – это еще мягко сказано. Она не просто переменила жизнь, она вырвала прошлое с корнем, как фиалку из горшка. Ничего себе перемена… Нет, сейчас она не заснет. Ни за что.