Стоило отцу Дрекслеру исчезнуть, как трава словно пришла в замешательство и заметалась беспокойными волнами. Джилл пронеслась по двору, оставляя за собой выгоревший след - коса волочилось за ней, вспарывая пол.
Домчавшись до проплавленной в нескольких местах перегородки, Джилл рухнула на колени. Волосы слиплись, лоб покрывали крупные капли пота, перед глазами плыло. Миллиарды снующих в крови нанитов едва успевали выстаивать на миокарде микросетку, предохраняя от разрывов ткани грохочущей фабрики сердца. За спиной Джилл распустились призрачные крылья бьющего из радиаторов раскаленного воздуха.
Одного взгляда назад было достаточно, чтобы понять - трава так просто от добычи не откажется. Она изливалась из проделанного джековым мушкетом пролома, тянулась к своей цели - к Джилл.
- Ну уж нет, сука, так просто ты меня не возьмешь...
Джилл захрипела, взгляд ее остекленел, руки обвисли (но не выпустили косу), дыхание и пульс рухнули до минимума. Она сложила косу, сунула ее в зажим, опустилась на четвереньки и, низко опустив голову, понеслась прочь.
Когда твоим телом управляют наниты и вписанная в них программа выживания, самое непредсказуемое - это где ты окажешься, когда возвращается контроль над телом. Пройденный путь остается в памяти, но восстанавливаются эти записи не сразу.
Джилл пришла в себя распластанной на краю кольцевой галереи почти под самым потолком. Слепящий свет настенных ламп указывал на то, что наступил новый цикл.
Тело болело так, словно ее паладины отмудохали. Во рту стоял привкус крови. Сплюнув, Джилл обнаружила, что под ней расплывается лужа бурого цвета с серыми прожилками - из организма выходили сдохшие наниты, пожертвованные во имя бегства от травы. Учитывая судьбу Джека, она легко отделалась - компенсировать потерю можно было в любом населенном закутке башни просто купив и выжрав бутыль-другую незапрограммированных наномашин.
Джек... Это была действительно невосполнимая утрата.
В луже крови образовалось несколько светлых пятен. Из глаз Джилл закапало.
Она поднялась на колени. Энергии для экзоскелета оставалось даже больше чем можно было рассчитывать, а идти, видимо, предстояло еще далеко.
В Замке они с Джеком сидели в соседних клетках. Достаточно долго, чтобы начать разговаривать друг с другом. По меркам лаборатории это была невиданная роскошь - у многих после опытов не оставалось порой не то что сил, но и органов, необходимых для коммуникации. Джек и Джилл даже после пересборки заставляли себя обменяться парой слов. Тем для разговоров было немного, но постепенно и она и Джек учились разбираться в протекающих через ноосферу потоках информации. Со временем у них в головах выстроилась картина мира, слишком уж неприглядная в своей бессмысленности. Жизнь Башни кипела супом из бактерий в чашке Петри, ее обитатели цеплялись за существование зубами и когтями, но на любом уровне осмотическое давление поддерживал Великан, и именно он в любой момент мог вбросить фактор роста или провести полную дезинфекцию. А мог выдернуть приглянувшуюся бактерию из общей массы и начать препарировать под электронным микроскопом. И Джилл вынуждена была признать, что в свое время ее больше волновало состояние ногтей после работ на грибной гидропонике, чем визиты паладинов из Замка, после которого куда-то пропадала пара-тройка соседей... Пока в один из темных циклов посланцы Великана не проломили дверь ее собственного дома.
Великан не управлял обитателями Башни, однако если ему что-то было нужно - новые паладины, биологический материал для опытов или чей-нибудь репроцессор с погонщиком - он просто забирал это как принадлежащее ему по праву. И вел безостановочную войну с травой, в которой применялась лишь одна стратегия - выжженной земли.
Поэтому, когда Джилл зубами вырвала глотку нерасторопного вивисектора и завладела его рукой с генетическими ключами от всех все замков лаборатории, она первым делом открыла клетку Джека. Потом они открыли все остальные клетки, но их обитатели лишь пялились на Джека и Джилл мутными глазами, не желая покидать свои узилища.
А ей и Джеку не надо было даже ничего говорить друг другу - они и так знали, что их путь лежит вниз, к основанию Башни.
И вот теперь Джека нет - он влился в аморфную массу башенного паразита. Гибрид спас Джилл, но как-то это ничерта не радовало. Жизнь до Замка, благодаря экспериментам, превратилась для Джилл в мозаику хаотичных образов, так что Джек был единственным близким ей существом.
Джилл поднялась на ноги. Мир вокруг ходил ходуном, по позвоночнику ползали разряды боли и спина, казалось, вот-вот взорвется цветком из сломанных иззубренных ребер, выпустив наружу какую-нибудь дрянь вроде сонма ростков как у сожравшего Джека монаха... Заскрипев зубами, девушка все-таки заставила себя сделать несколько шагов к ограждению и посмотреть вниз.
Память немного прояснилась, и теперь Джилл вспомнила, как добралась сюда. Она спустилась всего на три этажа. Явно недостаточно, чтобы навсегда попрощаться с призраком отца Дрекслера, кем бы он ни был при жизни, и породившей его травой.
Но то, что Джилл разглядела у себя под ногами, вышибло из ее головы все мысли до единой, включая гибель Джека.
Внизу громоздился хаос куполов, труб, островерхих башен и заботливо выращенного на каркасах симплекса. Весь этаж заполняло одно огромное строение, к которому сверху не вело ни единой лестницы, ни лифта, ни самого паршивого троса, по которому можно было бы спуститься.
Текущая по каналам ноосферы информация не оставляла Джилл ни малейшего сомнения в том, что она видит, хотя ракурс, безусловно, был необычный.
Это был Замок.
Бессчетное количество циклов и уровней, схватки с полифагами, паладинами, бандитами всех мастей, травой и просто убийства ради пищи - и все это только для того чтобы вернуться к началу пути, к источнику всех кошмаров?!