Выбрать главу

Элиана улыбнулась. Она не подозревала, что он может быть таким открытым, веселым, беспечным, как мальчишка.

Бернар поднял и закружил смеющегося сына, а потом обнял жену.

– А какое заветное желание? – спросила она. Он размышлял не более секунды.

– Я хочу поехать на Корсику. Это будет наше свадебное путешествие. Отдых пойдет тебе на пользу, да и мне не вредно поплавать в море и погреться на солнышке. Детей мы, разумеется, возьмем с собой. Скажи, ты согласна?

– Конечно! – воскликнула вмиг опьяненная грезами Элиана.

– Клянусь, любимая, – прошептал Бернар, – мы приносим друг другу удачу!

ГЛАВА VI

Большой белый бриг, похожий на крылатое сказочное животное, легко и почти бесшумно скользил по ярко-синей глади воды, держа курс в порт Аяччо, знаменитой корсиканской столицы.

Элиана поднялась на верхнюю палубу и, приложив ладонь ко лбу, обозревала беспредельное пространство замершего в безмолвии мира. Был слышен лишь тихий шепот ветерка и равномерный плеск волн, но эти звуки не нарушали казавшегося вечным покоя гигантской стихии. Это потрясающее ощущение всеобщего незыблемого спокойствия усыпляло все волнения и каким-то непостижимым образом освобождало душу. Элиана впервые по-настоящему осознала, что первозданная природа – одно из великих земных чистилищ, чистилищ не только для души, но и для сердца и ума. Здесь, среди безграничной синевы небес и моря лазури, она ощущала остроту мыслей, полет воображения, всплеск необычайно радостных эмоций. Все ее существо было полно безмятежности, окутано пленительной негой, открыто новым впечатлениям, счастью и любви.

Над палубой был натянут тент, но он не спасал от жары и сверкания ослепительного горячего солнца, как и легкий средиземноморский бриз, свежее дыхание которого овевало едва прикрытые тела путешественников.

Элиана недолго стояла одна – вскоре на палубе появился Бернар и, молча обняв жену, устремил взор в ту же синюю даль, из глубины которой постепенно вырастали очертания острова, издали казавшегося неприветливым, мрачным, а вблизи – таинственно-прекрасным, играющим изумительными оттенками красок, от бледно-голубого до кроваво-красного, почти багрового.

Первое, что сумела разглядеть Элиана, была огромная отвесная стена зубчатых утесов, бросавшая густую тень на сине-зеленую воду, выглядевшую еще темнее из-за водорослей, обильно покрывавших поверхность подводных скал и камней.

И тут же ее буквально оглушил, взял в плен поток ароматов диких растений, смешанный с могучим, терпким запахом моря.

Элиана с жадным любопытством вглядывалась в казавшийся диковатым и грозным лик неприступного острова с его глубокими оврагами, высокими сосновыми лесами, колючими кустарниками и тесными ущельями.

Бернар был прав, когда говорил, что Господь создал Корсику на самой заре мира, и оттого она полна первобытной суровости, сохранившейся до нынешних времен. Создатель окружил свое любимое детище морем и опоясал гранитной стеною скал, а живущих на острове людей наделил твердым характером и несгибаемой волей, с тех пор и поныне Корсику считают оплотом непокорности и свободы.

Молодая женщина верила, что любой человек, взобравшийся на один из этих утесов и глотнувший этого воздуха, может внезапно ощутить в себе силу титанов и услышать вкрадчивый шепот судьбы: «Ты должен совершить то, для чего предназначен, ты создан для того, чтобы победить!»

Судно обогнуло мыс, и взору открылся сверкающий белизной город, расположенный в глубине бухты, у подножья темных скал: казалось, огромный дракон распахнул усеянную белыми зубами пасть.

Вскоре путешественники сошли на берег и отправились по извилистым улочкам к главной площади Аяччо. Ролан бежал впереди, с восторженным интересом разглядывая все, что попадалось на пути, Бернар нес вещи, а Элиана взяла на руки Адель.

Они увидели жителей Корсики, позолоченных солнцем, с блестящими черными глазами, одетых очень просто, почти бедно и говорящих на странной смеси итальянского с французским.

Бернар не хотел останавливаться в гостинице, а потому договорился с одной пожилой корсиканкой о том, чтобы снять маленький домик на окраине городка.

Комнатки оказались похожими на монастырские кельи – всюду голый камень и почти никакой обстановки, но Бернар объяснил Элиане, что на острове все жилища такие. Впрочем, ее нисколько не удручала убогость жилья – ведь всего в двух шагах открывались потрясающе роскошные просторы дикой природы. У Элианы захватывало дух при виде оливковых, апельсиновых, каштановых рощ, виноградников, гигантских скал и чудесных пляжей.

В тот же день Бернар повел ее в город, но там почти нечего было осматривать: все выглядело на редкость безыскусным. Единственным, что по-настоящему восхитило Элиану, стала итальянская церковь с редкостной красотою форм и великолепной внутренней отделкой – мозаикой, тусклой позолотой, орнаментами, тонкой резьбой. Все было выполнено превосходно, но казалось необновленным, древним как мир, и потому воскрешало в памяти вышедшие из глубины веков предания и библейские сюжеты.

А затем потянулись дни, полные отдыха, купаний, развлечений, приключений, игр, и ночи с их бесконечной лавиной чувственных восторгов, ночи, принадлежавшие им двоим.

За время путешествия из Парижа в Марсель и жизни на Корсике Элиана и Бернар несказанно сблизились, и молодая женщина многое узнала о своем муже. По натуре он был человеком необычайно прямым, умел принимать решения, настаивать на своем, мог стать очень упрямым и даже вспылить, но она уже поняла, насколько сильно он ее любит, и знала, что он никогда не скажет ей ни единого резкого слова. Кроме того, Элиана видела, что лучшего отца для своих детей ей трудно было бы пожелать. Бернар превосходно ладил с Роланом, который буквально боготворил его, и успел привязаться к Адели. Он часто брал ее на руки, говорил и играл с нею, и вскоре девочка с радостной улыбкой тянулась к нему и смеялась, и что-то лепетала.

Бернар брал напрокат лошадей, и они с Элианой каждый день совершали верховые прогулки. Кругом простирались зеленые холмы, утопающие в гуще вечнозеленого кустарника; перерезанные изгородями пастбища, бурные реки и тихо журчащие маленькие ручьи – огромное, полное жизни пространство небольшого острова, затерянного в необозримых просторах мира.

Всадники взбирались по заросшим папоротником склонам оврагов, проносились между шумных деревьев огромной дубравы, где яркие, слепящие взор солнечные блики скользили по их лицам, таинственно мерцали в глубине глаз; обгоняя друг друга, мчались по горной дороге, и разрумянившаяся Элиана заливисто смеялась, погоняя коня, хвост и грива которого полоскались на ветру. Она не боялась ни скорости, ни высоты, и сама предлагала Бернару спускаться по отлогим террасам вниз, к сверкающему волнами морю. Молодая женщина рывком сдвигала шляпу на затылок, чтобы без помехи разглядеть пустынные мысы побережья, глубокие, поросшие травами ложбины, в которых пасся скот, и маленькие домики, примостившиеся на краю города. Потом разворачивала лошадь твердой рукой, а другую простирала вперед, показывая на увиденное, и задавала Бернару множество вопросов.

Элиана знала: он несказанно рад тому, что она полюбила Корсику, его родину, колыбель его души.

На побережье, среди скал, они отыскали крохотную бухточку, где даже днем можно было купаться и лежать на песке обнаженными, и подолгу пропадали там, и лишь солнце, скалы да парившие высоко в небесах птицы становились свидетелями того, что происходило между ними.

Вот и сейчас Элиана вольно расположилась на берегу, у кромки воды. Она чувствовала спиною горячий песок, а грудью и животом – тело Бернара, его бархатистую кожу, еще влажную от недавнего купания в море.

– Почему я не могу жить без тебя? – прошептал он в перерыве между поцелуями.

– Не знаю, – с невинной улыбкой ответила Элиана и закрыла глаза.

Этот мужчина принадлежал ей весь без остатка – такого она еще не испытывала. Максимилиана всегда куда-то влекло, он вечно строил планы, что-то обдумывал – даже во время той памятной поездки в Америку. А с Бернаром можно было жить настоящим, по крайней мере сейчас, и всецело отдаться сладким минутам любви, зная, что для него тоже не существует ничего другого.