– Ты едешь к королеве? – тоскливо спроси Курт. – Что ты расскажешь ее величеству о Короле Нищих?
– Достаточно для того, чтобы она согласилась помочь ему, – Кит корпел над пуговицами камзола. – Но не более. Почему ты спрашиваешь?
– Да нет, просто так. – Курт провел пальце по сложному узору кипрского покрывала. – Я подумал, что ты скажешь ей о донесении.
Кит отошел от зеркала и засмеялся.
– Сгораешь от любопытства? И не пытайся скрыть. Я слишком хорошо знаю тебя.
– Ты видишь сквозь меня, – проворчал Курт. – Иногда это неприятно. Почему бы тебе не завести лакея, который бы помогал тебе одеваться?
– Ненавижу, когда вокруг меня суетятся слуги. – Кит наконец-то застегнул последнюю пуговицу. – Ты жалуешься, что я вижу сквозь тебя. Но я ведь не приношу тебе никакого вреда. – Он похлопал друга по плечу. – Ты выглядишь, как старая кроличья шкура. В чем дело?
– Ничего, – кисло ответил Курт, поднимая перчатки и шляпу с кресла.
– Поедем со мной в Лондон! Я свожу тебя в Гринвич, представлю королеве.
– Правда? И я увижу ее величество? У меня же нет подобающего костюма…
– Ничего. Я куплю тебе костюм в Лондоне – такой, что барышни будут заглядываться и руки у них зачешутся от желания поскорее раздеть тебя. – Кит хихикнул, поднимая упакованные кожаные мешки. – Я научу тебя манерам, а ты поможешь мне убедить Елизавету, что Голландии необходима ее помощь.
– Я… я не знаю, что сказать ей, – забормотал Курт, не веря своему счастью и вдруг поняв, что в присутствии величайшей в христианском мире королевы он будет косноязычным. – Что я скажу? Я не знаю, что в донесении.
– Узнаешь, – хмуро пообещал ему Кит. – И тогда пожалеешь об этом.
И они тотчас расстались – Кит зашагал к конюшням Лалуортского замка, Курт же пошел пешком через весь город к своему маленькому дому поменять белье и предупредить женщину, которая помогала ему по хозяйству. Сердце его колотилось от радости: он едет в Лондон!
Кит оседлал любимую лошадь и поскакал в лавку Кэвендиша, хотя и не был уверен, что это правильно.
К несчастью, все в городе знали его – мужчины приподнимали шляпы и кланялись, женщины делали реверанс так низко, что их юбки волочились по земле. Это беспокоило его, но еще больше волновало то, что предстояло увидеться с Розалиндой.
От этой мысли ему становилось немного не по себе. Еще ни одна женщина не волновала его настолько, чтобы он жаждал увидеть ее. Но дело не в этом. Ему нужно всего лишь предупредить эту упрямую девицу раз и навсегда, чтобы она оставалась в Лалуорте и не смела показываться в Антверпене. Иисусе Христе, это же опасно для ее жизни, не говоря уж о торговле. Роз надо остаться дома, где никто не побеспокоит ее, кроме Тренчарда, что уже само по себе грустно. Этот человек считает Роз своей собственностью, правда, судя по слухам, он имеет на то все права, поскольку намерен взять ее в жены.
После визита олдермена Кит понял, что лучше оставить девушку в покое. Но в ту ночь он очень беспокоился. Кит прошел весь подземный ход до дома Кэвендишей и два часа сидел на холме под дождем, пока не увидел ее в окне с южной стороны дома. Она закрывала ставни. Только тогда граф Говард вернулся домой.
Но спал он недолго. На рассвете Кит проснулся в сильной тревоге. Если Роз поплывет в Антверпен, ее ждут неприятности. Война – дело серьезное, а девушка уже слишком много знает. Нет, надо непременно еще раз предупредить ее строго-настрого.
Кит не знал, где лучше искать ее – в доме или в лавке, и решил начать с дома.
Слуга тотчас узнал его и был так изумлен, что чуть не начал заикаться. Хозяин, сказал он, отдыхает, но он позовет мадам Кэвендиш.
Дама тотчас же спустилась, суетясь и бормоча ерунду:
– Ах, ваша светлость, какая честь… – Она положила лучшие подушки на резной стул. – Садитесь, садитесь! Выпейте мальвазии. Съешьте сладкую розу. – Она протянула ему коробку со сладостями. – Мы изготовили их сегодня вместе с моей старшей дочерью.
Кит отломил кусочек розы и решил ничего не спрашивать о Розалинде, а подождать, пока та появится сама.
Через несколько минут мадам Кэвендиш извинилась и побежала к мужу, который отдыхал, пообещав привести его собственной персоной.
Вскоре появилась Розалинда. Конечно же, ей доложили о приходе графа. Она учила Люсинду атласному шитью. Меньше всего она ожидала графа в их доме. И как смотреть ему в глаза после той ночи? Горячие поцелуи Кита все еще жгли ее кожу, хотя она и пыталась забыть об этом. Порывисто развязав накрахмаленный фартук, она спустилась вниз.
Кит заранее решил, что предупредит ее и уйдет. Но когда Роз вошла, сердце его радостно взметнулось, как белокрылая чайка под сияющим летним солнцем, и он уже не знал, что сказать.
– Зачем ты пришел? – резко спросила Роз, прислонясь спиной к двери. – Мой отец сейчас спустится.
Кит справился со своим волнением и поцеловал ей руку:
– Какое радостное приветствие, – он улыбнулся. – У тебя такие утонченные манеры.
Розалинда покраснела и отдернула руку.
– Сегодня я должен уехать в Лондон, – просто сказал Кит, глядя прямо ей в лицо. – Мне нужно переговорить с тобой.
– О чем же?
Но, глядя в ее бархатные глаза, он уже забыл о чем. Ему казалось, что он тонет в их глубине.
– Тебе надо быть осторожней, – прошептала Роз. – Он убьет тебя.
– Убьет?! – Эти слова вывели его из оцепенения.
– Ты не знаешь, какие у Тренчарда связи.
– Это ты не принимала его всерьез, – парировал он, чувствуя, как томно бурлит в нем кровь.
– Я ошибалась. – Она твердо посмотрела ему в глаза. – Но теперь знаю. Я для него его суженая, и своим приходом сюда ты бросаешь ему вызов. Неужели ты хочешь драться на дуэли?
– Я не думаю, что олдермен решится вызвать меня.
– Скорей всего ты прав. Он найдет более вероломное средство. Следи за тем, что ты ешь и пьешь.
– Ты смеешься! – Кит вовсе не ожидал получить от нее предупреждение. – Я думаю не о нем, а о нас с тобой.
– А что у нас с тобой может быть? – возмущенно спросила Розалинда.
Кит молчал, зная, что она права.
– Ничего! – жестко ответила она на свой же вопрос. – Тебе хорошо известно, что мы принадлежим к разным классам. У меня дела. Извини.
– Нет, я не извиню тебя! – Он схватил ее за руку. – То ты целуешь меня, то делаешь вид, что тебе нет дела до меня. Признайся, что я тебе небезразличен.
Роз обернулась.
– Может быть, и да, – к его изумлению, согласилась она. – Но это не имеет значения и никогда не будет иметь. По правде говоря, лучше бы мы никогда не встречались. У каждого из нас свой путь, свои обязанности.
– И твоя обязанность – плыть в Антверпен?
Она кивнула.
– Ничего хорошего из этого не выйдет. – Кит наконец-то вспомнил, зачем пришел. – Я запрещаю тебе плыть. Если ты решишься плыть в Антверпен, то подвергнешь свою жизнь опасности. Я запрещаю тебе. Когда я вернусь через две недели ты должна быть здесь.
– Объясни, почему! – потребовала она, сложив руки на груди.
– Я объясню. – Он нахмурился, раздраженный ее упрямством. – Потому что прошу тебя остаться дома. Я вернусь, чтобы увидеть тебя дома.
Он разозлился, поняв, что она не придала значения его предупреждению. На самом деле она даже не слушала его, а пристально смотрела на дверь. Приложив палец к губам, она сделала ему знак молчать. Он шагнул вперед, чтобы заставить ее слушать, но она вдруг резко распахнула дверь.
Трое маленьких детей ввалились в гостиную. По их виноватым лицам Кит понял, что они подслушивали под дверью.
– Как не стыдно! – упрекнула их Розалинда. – Снова подслушивали. Вы же мне обещали, что больше не будете! Что же мне, отослать вас в ваши комнаты?
Нет, невозможно! Все трое прижались к ней и не отпускали, цепляясь и крича. Розалинда пыталась успокоить их.
– Я ждал тебя, Розалинда, – ныл мальчик, дергая ее за руку. – Ты обещала рассказать мне сказку. Я устал ждать. Я хочу мою сказку.
– Нет! – закричала девочка лет шести, повиснув на сестре с другой стороны. – Она помогает мне вышивать. Сказки в другой раз!
Кит нетерпеливо отвернулся.
Самая младшая девочка молчала, спрятавшись за юбкой Розалинды, и смотрела на графа круглыми глазами.