Хассан оседлал жеребца, затем посмотрел на Роуз и кивнул грумам. Грумы отошли, и лошади понеслись вперед.
Роуз пришлось сильно сдерживать Аирама. В какой-то момент ей даже показалось, что у нее отрываются руки. Она благодарила Бога за то, что Хассан был далеко впереди и не видел, как она мучается с непокорной лошадкой.
Когда Хассан остановил своего жеребца и, подняв его на дыбы, повернулся, чтобы посмотреть все ли в порядке у Роуз, она уже укротила Аирама и, слившись с ним в одно целое, как ветер, неслась по пустыне. Хассан поскакал за ней и вскоре обогнал. Его черная одежда развевалась на ветру. Это было великолепное, захватывающее и в то же время пугающее зрелище. Когда Хассан остановил своего жеребца на крутом обрыве холма, Роуз рассмеялась, едва переводя дыхание и дрожа от напряжения. Хассан тоже смеялся.
— Вы думали, что я не справлюсь с ним? — спросила она.
— Не скрою, побаивался, но вы оказались прекрасной наездницей.
Роуз снова рассмеялась.
— Это так, однако Аирам оказался крепким орешком.
Хассан спешился.
— Кто научил вас ездить верхом?
— Один друг.
Принц повернулся и посмотрел на нее.
— Я так и думал, что это мужчина. Вы по-мужски держитесь в седле.
Роуз почувствовала на себе его пронзительный взгляд.
— Да, это был мужчина. Он разводил лошадей. Красивых лошадей. — Роуз еще раз потрепала Аирама по шее. Скрип седла, запах кожи и разгоряченной лошадиной плоти… Воспоминания снова нахлынули на нее. — Это был мой муж.
Хассану понадобилось время, чтобы переварить информацию. Немного помолчав, он переспросил:
— Был? — Роуз не ответила. — Вы развелись? — тихо спросил Хассан.
— Нет. Он умер. — Опять наступила пауза. Роуз поняла, что Хассан не может решиться на вопрос, и продолжила рассказ сама. — У него было больное сердце. Он знал, но не хотел говорить мне. — Роуз больше пяти лет никому не рассказывала об этом. Она спешилась. — Однажды его сердце просто перестало биться, и он умер.
Хассан пошел рядом с ней.
— Мне очень жаль, Роуз. Я не знал.
— Это было давно.
Она чувствовала на себе взгляд принца.
— Не так давно. Вы еще совсем молодая женщина.
— Прошло почти шесть лет.
Роуз представила себе жизнь, которую она могла бы прожить с Майклом. Сейчас у них уже могло бы быть двое детей, и у каждого по лошадке-пони.
Глаза Роуз заполнились слезами, она споткнулась о камень. Хассан подхватил ее.
— Вы сделали блестящую карьеру, — заметил он. — Это дорогого стоит.
— Думаете, карьера может компенсировать то, что я потеряла? Я любила его, и он любил меня.
Да, муж безоговорочно любил ее. Ей не нужно было завоевывать его внимание, не нужно было угождать ему, доказывать что-то. Он любил ее такой, какая она есть.
Хассан снова посмотрел на Роуз. Глаза его были задумчивы и серьезны.
— Скажите, репутацию самой бесстрашной журналистки вы получили потому, что тоже хотели умереть?
Роуз вспыхнула. Как он посмел спросить ее об этом? Какого черта он лезет ей в душу? Ее мамочка занималась этим всю жизнь! Их брак подтверждал какую-то теорию, над которой тогда работала мать. Позже она описала ее в одном из своих феминистских трактатов. Но маме только казалось, будто она что-то понимает.
Глаза Хассана говорили Роуз совсем о другом. Они говорили о том, что он сочувствует ее переживаниям.
— Может быть, — прошептала Роуз. — Может быть, отчасти это так.
— Не спешите, Роуз. Всему свое время. Аллах не оставит вас.
— Знаю. — Она попыталась улыбнуться. — Но приобретать репутацию намного приятнее, чем терять.
Неожиданно Хассан тоже улыбнулся.
— Я заметил.
В его голосе слышались доброта и сочувствие. Его рука лежала у нее на талии, глаза горели жарче солнца, которое жгло ей спину. Роуз на мгновение подумала, что сейчас он снова поцелует ее. Но он не поцеловал. Рука, лежавшая у нее на талии, упала вниз, и они пошли дальше.
— Итак, — подстраиваясь под его шаг, продолжила Роуз. — Почему вы не носите бороду?
Глава шестая
Хассан улыбнулся. Ему понравился этот легкий переход от серьезного разговора к игривой атаке.
— Это совсем не обязательно.
Роуз выразительно подняла брови.
— И все же; почему вы не носите бороду? — Ей хотелось вывернуть этого человека наизнанку и понять, что им движет.
— Наверное, я прирожденный мятежник.
— Паршивая овца в образцовом стаде? — Сама Роуз так не думала. Осмотрев принца с ног до головы, она добавила: — В это трудно поверить.