Вблизи дом выглядел еще более нежилым. Возле него рылись в мусоре грязные цыплята и паслась молочная корова. Здесь, наверное, можно умереть, и никто никогда ничего не узнает.
– После смерти мамы здесь все разладилось. Близнецы слишком заняты со скотом, а младшие не обращают внимания на беспорядок.
– Младшие? Ты же говорил о семи мужчинах…
– Сейчас нас только шестеро. Мэдисон куда-то пропал, – его голос задрожал, но только на мгновение. – Близнецам по семнадцать, Тайлеру – тринадцать, Заку – около семи лет.
– Но это же совсем ребенок! – воскликнула Роза, невольно жалея малыша, вынужденного расти в такой глуши.
– Только не говори ему об этом, – предупредил ее Джордж. Его лицо впервые за много часов осветила улыбка. – Он считает себя таким же взрослым, как все остальные.
– Но остался еще один?
– Да, это Джефф, – Джордж произнес это имя так, словно оно требовало отдельного рассказа, и все, сказанное о других братьях, не могло относиться к Джеффу. – Джефф потерял руку в бою за Геттисбург. Пуля раздробила ему локоть.
Джордж говорил, и каждое слово как будто обвиняло Розу. Он не смотрел на нее, и осуждения не было в его голосе, но Роза чувствовала это.
– Оставшиеся дни войны он провел в лагере для военнопленных.
Роза молчала.
– Джефф хочет показать, что он смирился с потерей руки, но это не так. Не следует говорить при нем, что твой отец был героем армии Союза.
– Я должна держать это в секрете?
– Упоминание об этом приведет лишь только к неприятностям.
Роза вынуждена была согласиться, хотя ей была неприятна любая ложь, даже та, которую не произносят вслух.
– Расскажи мне об остальных.
– Я мало их знаю. Когда я уходил, Зак был совсем несмышленым, а Тайлеру было только восемь.
– А близнецы?
– Они выросли в парней, которых я теперь с трудом понимаю.
Никто не вышел из дома встречать их. Кругом царила тишина и неподвижность летнего полудня. Безмолвие угнетающе действовало на Розу. Джордж спрыгнул с коня, но она настолько устала, что не чувствовала ног. Он помог ей спуститься, но в его прикосновении не чувствовалось теплоты. Лучше бы он ударил ее – по крайней мере, это было бы проявлением чувства.
– На этой стороне мы спим, – показывая левую половину дома, сказал Джордж. Роза тем временем пыталась заставить свои мышцы двигаться. – А это кухня.
Она и сама поняла по торчащей трубе, что это кухня. Двор, если только место, окружавшее дом, можно было так назвать, видно, не подметался неделями, и было неизвестно, подметался ли он когда-нибудь вообще. Псарня в доме была местом, где братья хранили упряжь и серпы, сюда к тому же они сваливали всякий хлам. В окно с настоящим стеклом можно было различить только одно: день сейчас или ночь.
Затем Джордж отворил дверь в кухню. И здесь самообладание оставило Розу. Только большой шутник назвал бы это помещение «кухней». Огромная железная плита была завалена кастрюлями с остатками пищи, грязные тарелки и стаканы украшали стол. Приглядевшись, Роза увидела, что вся посуда дешевая, с отбитыми краями, за исключением нескольких фарфоровых и хрустальных предметов. Вокруг стола стояло восемь стульев с треснутыми спинками и прохудившимися сиденьями. Гармонию беспорядка дополняли несколько деревянных корзин, покрывшаяся коркой медная рочестерская лампа, разбитый кофейник, необтесанный стол и груда пустых консервных банок. Занавески почернели от копоти и пыли. В корзине для дров были одни щепки. В комнате стоял чад.
– Тайлер готовил нам, а он не очень хороший повар. К тому же никто из нас не силен в уборке.
– Где находится моя комната? – спросила Роза. Если она не приляжет прямо сейчас, то может просто упасть в обморок.
– Наверху, – и Джордж указал на лестницу, ведущую на чердак. Последние силы оставили Розу. Прощайте, мечты о солнечной комнатке с ситцевыми занавесками и мягкой кроватью, просторной и светлой.
В открытую дверь Роза увидела, что здесь можно только с большим трудом выпрямиться в полный рост. Еще мышей здесь только не хватает. А голуби и совы облюбовали, как видно, ее кровать.
Джордж вышел взять багаж Розы, пока она более внимательно осматривала плиту на кухне. Один ее вид способен был нагнать дрожь. Десятки грязных тарелок были свалены в большой металлический бак, и было страшно даже подумать, сколько времени они там пролежали. Наверное, там уже завелись личинки. Не хватало еще возиться с червями.
Джордж вернулся с ее багажом.
– Знаю, здесь беспорядок. Тайлер никогда не моет посуду, если еще есть чистая под рукой.
– Видимо, и никто не моет, – сказала Роза, когда Джордж вносил ее вещи на чердак.
– Иногда мы днями не бываем на ранчо, – откликнулся Джордж.
– В зарослях, похоже, чище, чем здесь у вас. Там хоть дождь иногда бывает.
Спускаясь по лестнице, Джордж чуть натянуто улыбнулся. Но все же это была улыбка.
– Конечно, выглядит все это устрашающе, но я уверен, что скоро здесь будет порядок.
– Здесь есть дорогие тарелки, – показала Роза на фарфоровую тарелку, расписанную изысканным цветочным узором. – Нельзя ли пользоваться чем-нибудь попроще?
С выражением холодного безразличия, так часто виденным ею на лице Джорджа, он произнес:
– У нас больше ничего нет. Обычно мы едим около семи. Я скажу ребятам, что ты здесь, – с этими словами он повернулся к выходу.
– Как, ты уже уходишь? – Розе казалось, что она не сможет здесь находиться одна.
– Не беспокойся, Тайлер и Зак где-то здесь. Пойду посмотрю, где они. Они тебе расскажут все необходимое.