«Что происходит, я понять не могу! Почему системы отключились?!»
Откуда-то из глубины помещения донесся крик:
«Питание отключено во всем штабе. Обесточены все корпуса!»
Командующий напрягся. Прикусив губу и закатав рукава по локоть, он начал спешно отдавать приказы:
«Запустить аварийный генератор и сразу же радар!»
На его лице появилось волнение и строгость. Саша смотрел на его профиль, ничего хорошего не предвещавший. Глаза командира бегали из угла в угол, контролируя все происходящее.
Появился свет. Тут же экран загорелся с данными радара.
«Неопознанный объект движется по направлению к штабу на высокой скорости! До контакта 10 секунд!» — прокричал, надрывая голос, молодой солдат, сидящий за компьютером где-то спереди.
Лицо командующего скосила гримаса безудержного настроя, присущего всякому, кто выше рангом и ответственный за жизни людей.
«Опустить заслон, быстро!» — Закричал он так громко, что Саша дрогнул.
В то же мгновение раздался трещащий сигнал, и металлический скрежет пошел по зданию. Донесся стук закрывающихся бронепанелей, блокирующие все уязвимые места штаба поверх всех окон и дверей. Как только защита захлопнулась, раздался грохот взрыва, отчего у всех заложило уши. Здание содрогнулось, ото всюду послышалось скрипение металлической конструкции, с потолка посыпался бетон, некоторые лампы попадали с потолка, разбрасывая осколки. Поднялась пыль, послшался стук камней по крыше. Кто-то закричал: одному из персонала придавило ногу железной балкой, поддерживающей потолок. Из всех углов доносился кашель и кряхтение.
По защищенной штаб-квартире ФСБ был нанесен ракетный удар.
Глава 4. Разбитый панцирь
В штабе забили тревогу. Снова. Никто не ожидал такого безумного поворота событий. Нанести ракетный удар средь бела дня по самому защищенному штабу, было безумием. Как стало известно из донесения сотрудников-техников, линия подачи электроэнергии была перерублена. Хоть она и проходила в железной трубе, захороненной на глубине около десяти метров, противник смог до нее добраться и успешно обесточить штаб-квартиру.
Командир поднялся с пола, взял опрокинутый стул, засыпанный пылью, отряхнул его и сел. Его лицо оказалось невозмутимым, даже в такой ситуации. Весь персонал тоже пришел в себя и ждал указаний. Но командующий был погружен в раздумья. Позвав Сашу, он спросил его:
— Александр, что думаете насчет нашего положения?
На его лице показалась хитрая улыбка и пытливый взгляд, словно он был учителем, ехидно спрашивая ученика материал урока. Саня был удивлен таким вопросом и неуместным настроением командира, но все же ответил:
— Перед атакой был обесточен весь штаб. Мы успели перейти на аварийные генераторы, после чего сразу последовал удар. Стоит думать, что противник хотел застать нас врасплох, без электричества и радаров. Но остается непонятным, откуда был нанесен удар, и почему столь заметное действие в сторону государственного объекта было допущено, почему не вмешалась армия.
— Догадки верны — одобрительно кивнул командующий — а насчет армии…
Он повернулся в сторону шныряющих возле компьютеров аналитиков.
— Уже связались с армией?
— Пытались, очень сильные помехи, очевидно, связь глушат.
— Что ж, они и сами скоро прибудут на этот шум. Нам бы теперь что-то сделать с противником — спокойно рассудил командир.
Он встал и подошел к столу, напротив которого висел огромный монитор. Опершись обеими руками, он словно пытался толкнуть вперед этот постамент. Его лицо казалось невозмутимым, но Лаврентьев понимал, что глубоко в душе его пожилой командующий, имеющий за плечами многолетний опыт, переживал за штаб и за людей, отданных под его покровительство. В его глазах горело безудержное желание спасти сотни жизней. После удара даже его стойка поменялась и стала более пружинистой. Саня неожиданно вспомнил, что про этого человека рассказывал Дивидов Вася, некогда хорошо знавший командующего:, он не был строг, но серьезен в ответственный момент. Хороший стратег и тактик: его операции на момент службы в армии были успешны, он всегда берег солдат, видя в них граждан, желающих жить мирно, никогда не пренебрегал их здоровьем и жизнями. «Люди не хотят войны, они хотят лишь счастливой жизни» — фраза, которой командующий всегда руководствовался сам и не раз говорил ее другим. В любых ситуациях он был непоколебим и думал прежде всего о других.