— Пойдем быстрее в столовую, пока наши тарелки не убрали! — сказал Риота, легонько толкнув Саню в плече. Тот улыбнулся, и они пошли доедать уже остывшее пюре с котлетой.
Оставшуюся часть дня Саша скучать просто не мог. Риота водил его по штабу, показывая те, или иные чудеса науки, разбросанные по всей базе, поэтому бегать приходилось довольно много. Обойти все тридцать этажей им удалось к семи вечера. Лаврентьев, взглянув на часы, сказал Риоте:
— Знаешь, хорошо бы мне уже домой отправиться, а то мне дела еще делать.
— Что ж, тогда пойдем наверх. Наверное, машину брать не будем, шофера еще искать, мороки много. Давай ка на мотоцикле, ты не против?
Лаврентьев одобрительно кивнул, и они направились к лифту. Выйдя на самом верхнем этаже, они направились к люку, который открылся прямо перед ними, и так же закрылся. Это оказалась одна из таких же передвижных платформ, как та, на которой был спущен автомобиль в бункер. Когда они поднялись наверх, то оказались в небольшой комнате, из которой выйдя, очутились в уютной гостиной, в которой сидел тот самый старичок, который открыл ворота служебной машине. Он сидел в кресле, накрывшись пледом и смотрел старенький телевизор. Желтый свет люстры создавал по-особому уютную атмосферу. Старичок посмотрел на них и спросил:
— Ну что, по домам?
— Да, Валентин Степанович — ответил Риота.
— Кстати, кто этот молодой человек? Я его раньше не видел, да и пропуска у него нет — сказал он, заранее протягивая Лаврентьеву руку.
— А, это Саша, ему тоже надо будет сделать пропуск.
— Лаврентьев Александр Николаевич — представился Саня, пожимая руку Валентина Степановича.
— Лаврентьев? — удивленно, с радостью спросил старик — Николай случаем не твой папаша?
— Да, именно так — с улыбкой ответил Саша, поняв, что его отца знали многие в этой организации.
— Я дружил с твоим отцом, хороший человек он был. И инженер блестящий, с талантом… — медленно протянул Валентин Степанович, как это обычно делают пожилые люди, вспоминая о чем-то.
— Скажите — медленно и вкрадчиво спросил Лаврентьев — а как давно вы работаете в «Омеге»?
— Работаю? — удивился старик и усмехнулся — нет, я работал и очень давно вышел на пенсию. Однако, даже сейчас, я могу приносить пользу, охраняя это место, за что господин Минаров мне безмерно благодарен. И сын мой был агентом нашей организации. Он был таким жизнерадостным, таким добрым… Невеста у него была, красавица! Да вот только не дожил он до свадьбы то, убили на миссии. Я сижу здесь, вечерами и мне каждый раз кажется, что он вот-вот поднимется из штаба, придет и, как он это всегда «Как дела папа?»
Валентин Степанович замолчал. Он сжал сморщенные кулаки и протер лицо рукой.
— Зато он добрым был! Жизнью за людей рисковал. И все-таки положил душу за други… — в его голос стал слегка дрожать и надрываться.
Риота присел перед стариком, который еле держался, чтобы не заплакать и начал успокаивать его, что-то шепча на ухо. Саша стоял молча, разглядывая старый шкаф со стеклянными дверцами, за которыми стояла фотография, очевидно, сына Валентина Степановича. Ему было жаль старика, которому пришлось пережить такую потерю, забыть о которой уже не смог. Почему-то, Саня чувствовал себя виновным в том, что заставил Валентина Степановича волноваться. Он сжал кулак. «Даже этот старик, ни в чем не виноватый, потерял все, что было ему дорого, только потому что служит людям в «Омеге». Он просто работал здесь, почему же такая несправедливость?» подумал Лаврентьев. «Эта организация делает все для людей, а ей платят злом на добро. Как же жесток этот порочный мир…»
— Ну ладненько, идите — сказал Валентин Степанович, придя в себя — время позднее, вам всем на работу, наверное. Да и я уже ложиться буду. Александр — сказал он Саше, кивнув — рад знакомству!
— До свидания, Валентин Степанович — уходя сказал Саша — буду рад с вами еще поговорить!
Старик улыбнулся им вслед и продолжил смотреть телевизор, переключив канал.
Саша вышел на улицу, где Риота выкатил из гаража черный мотоцикл, на котором он приехал в штаб ФСБ, когда они с Лаврентьевым выполняли свою миссию.
— Садись сзади, доедем быстро. Сказал Риота, протягивая Саше шлем.
Двигатель заурчал как пума, и они помчались по вечернему шоссе. Ветер свежо обдувал, негромкими похлопываниями развевая рубашку. Через сорок минут Лаврентьев стоял уже возле подъезда. Он поблагодарил Риоту за то, что тот быстро подбросил до дома и пошел к себе на этаж. Вслед ему раздался быстро удаляющийся рокот двигателя. Саша открыл квартиру ключом и зашел, как всегда, на кухню, залитую последними лучами солнца. Он взял стакан, стоящий вверх дном на полотенце, и налил в него воду из-под крана. Пару раз выдохнув, он выпил содержимое крупными глотками и поставил стакан на стол.