Загремело разбитое стекло, толпы солдат с черными щитами побежали по периметру здания, закрывая людей.
«Молодцы, вовремя пришли» — радостно подумал Лаврентьев. Вдруг Саша увидел, что оставалось меньше пяти секунд до взрыва. «Опоздали! Совсем чуть-чуть!» — подумал Саша, ускорив свой шаг и перейдя на бег.
— Саша, дурак! — закричал откуда-то сзади Риота.
«Прости, Риота, больше мы никогда не выпьем с тобой чаю…» — подумал Александр, уже приготовившись упасть грудью на бомбу, на часах которой оставалось две секунды.
Вдруг сзади прогремел глухой выстрел, соединенный с металлическим звоном. В плечо Саши, то которое уже было сломано, со спины вонзилось что-то острое, как кипятком ошпарив все, начиная о правой груди и до кончиков пальцев. Кровь хлынула из сквозной раны, из которой спереди торчал металлический штырь, похожий на жало гарпуна. Лаврентьева с резкой болью, от которой он чуть не потерял сознание, дернуло назад, после чего он упал на спину. Два солдата в униформе «Омеги» набросились на него, прикрыв тяжелыми штурмовыми щитами. В тот же миг прогремел взрыв, и у Саши в ушах зазвенело, а ноги начало жечь, и постепенно боль во всем теле стала угасать. Лаврентьев с облегчением закрыл глаза, которые уже и так ничего не видели, а его мысли стали растворяться в беспорядочном хаосе, постепенно угасая.
Что-то теплое коснулось его руки. Он медленно открыл глаза. Вокруг сиял яркий свет, который был приятен для глаз. Пространства пола, на котором Саша лежал, не было видно, будто то был не пол, а кристально чистое стекло. Вокруг в желтоватом свете парили маленькие белые пылинки, задорно разбегаясь от каждого вдоха Лаврентьева. «Неужели это и есть конец» — подумал он.
«Нет, это еще не конец» — услышал он до боли знакомый женский голос.
Саша приподнялся. К своему большому удивлению, он почувствовал, что плечо уже не зудело от раны. Он посмотрел вперед, и увидел перед собой Машу, которая сидела перед ним, держа его руку у себя на коленях. Он вскочил, схватив ее за плечи. Она ахнула от испуга, а Саша обнял Марию, прижав ее голову к своему плечу. Они просидели так довольно долго. Вдруг, Лаврентьев опомнился и, оттолкнув ее, принялся кричать:
— Нет, нет же! Ты не должна здесь быть, умер только я! Ты должна жить, какого черта ты здесь? — с отчаяньем, надрывая голос кричал он все громче — Маша, я не верю, я не хочу в это верить!
Маша встала. Лаврентьев посмотрел на нее снизу вверх, пытаясь понять, что произошло.
— Я же говорю, ты не умер — нежно сказала она и отвернулась.
— С чего ты это взяла, посмотри, где мы! Это же чистилище, как его и представляли люди во все времена! — кричал он, с болью осознавая, что защитить дорогого человека у него так и не получилось — мне не стоило приглашать тебя сегодня, не сделай я этого, и твоя жизнь не была бы в опасности — сказал он с сожалением, словно извиняясь перед ней — будь проклят этот день, когда взорвалась эта бомба, будь проклято то кафе…
Он не договорил. Маша развернулась к нему. Саша вскочил перед ней и хотел было успокоить ее, увидев на Машином лице растертые слезы грусти, но вдруг Мария ударила его по щеке. Лаврентьев остолбенел, не ожидая такого от нее.
— Как ты смеешь проклинать тот день, когда наши чувства обрели смысл? — сквозь слезы крикнула Маша.
Одна слезинка сорвалась с ее щеки и поблескивая в воздухе на ярком свету, упала на пол, отозвавшись звенящим долгим эхом. Саша подошел к ней и обнял. Она зарыдала, все громче всхлипывая. Скоро ее плач разнесся эхом в этом светлом месте.
— Саша, ты выживешь, я обещаю, слышишь? — сказала она, немного успокоившись — ты будешь жить, еще долго проживешь. Мне плевать на себя, я лишь хочу, чтобы ты был счастлив.
— Я не смогу быть счастлив без тебя, Маша — сказал он и обхватил ее ладонь обеими руками.
Вдруг свет вокруг начал угасать, а пылинки постепенно оседать. Лаврентьев понял, что начал приходить в себя от глубокого сна, что он все-таки выжил.
«Маша» — крикнул он, надорвав голос, пытаясь поймать в объятия девушку, но уже не увидел ее, как только сделал шаг к ней. Его клонило в сон, тело ослабло и Александр начал падать спиной на хрустальный пол, но падение было долгим, словно время остановило свой ход.
Очнулся он в палате с белыми стенами. Ни ног, ни рук, да и всего тела он не чувствовал. Тяжело дыша, он попытался подняться на койке, но схватиться правой рукой у него не получилось. С усилием повернув голову, он увидел вместо своей живой руки стальной протез, который ярко блестел, отражая свет ламп.