Снова выпили, за здравие Президента и возрождение великой России. Нюра скрылась за дверью с очередным любителем женских прелестей, а отец Вениамин потянулся:
— До ветру надо. Пойдешь? — он подмигнул Варламову.
— Надо бы отлить, — согласился тот.
Вояки, похоже, не знали, что вход в уборную в сенях, выпустили из дома без возражений. Стоя у забора, отец Вениамин прошептал:
— Меня прямо из постели вытащили. Пришлось прикинуться паломником. А теперь когти рвать надо. Эти еще ничего, но скоро МГБ-шники пожалуют, те прицепятся. Уходим задами! Хорошо, что всех собак перестреляли.
Часового скрывал забор. Пригнулись, нырнули в тень и побежали огородом. Похоже, отцу Вениамину было привычно уходить задами. Не потому ли сослали?
Их все-таки хватились! Раздался выстрел, а следом послышался мат и шум погони. Беглецы ныряли из тени в тень, но луна давала достаточно света для преследователей. Прогремела автоматная очередь, пули просвистели сверху. Варламова пробрал озноб. Резко свернули в лесок — снова очередь, пули с тупым звуком сбивали сучья. Потом стрелять перестали — видимо, чтобы слышать беглецов. Бесшумно бежать по лесу не получалось.
До скалы успели, нырнули в лаз. Варламов подхватил «Сайгу» и мешок, а священник зажег свечу: надо прятаться в выработках. Сверху раздался гомон, вход уже отыскали. Вглубь уходил темный ход — можно было идти, только согнувшись. Едва прошли несколько десятков шагов, как сзади послышался стук, а следом моргнула белая вспышка. Раздался грохот, и Варламова сбило с ног воздушной волной. Бросили гранату!
Все стихло, но спустя несколько секунд послышалось шуршание, а следом тяжелый гул. Снова волна воздуха, только слабее. Свеча погасла, и священник разжег ее, употребляя совсем не богослужебные выражения.
Осторожно двинулись назад, но тут же уперлись в насыпь из земли и камней. Ход был завален!
— Вот бесовы дети, — горестно сказал священник. — Заживо похоронили. И отходную прочитать некому.
— Не спешите с отходной, — сказал Варламов, пытаясь ободрить себя. — Помните, по пещерке сквозняки ходили. Нам сказали, что выработки большие, должны быть другие выходы.
Делать нечего, пошли дальше в темные глубины. Стены были неровные, временами открывались полости.
— Наверное, брали какую-то руду, — сказал отец Вениамин. Тут же откликнулось эхо: «У-у-у…». У Варламова даже холодок по спине прошел.
Достигнув первой развилки, выбрали ту, откуда был слабый ток воздуха. Пришлось ползти на четвереньках. Снова развилка, а потом перекресток с другой галереей. Да, настоящий лабиринт. Стала таять надежда выбраться. Без схемы выработок будут плутать недели, свечи кончатся намного раньше.
Вышли в небольшой зал, размером с комнату. Черные от времени деревянные столбы подпирали кровлю. Здесь устроились отдохнуть. В стенах было несколько отверстий, из одного ощутимо тянуло холодным воздухом. Отдохнув, полезли в него.
Ход шел вниз и кончился обрывом в темную шахту. Остатки полусгнившего настила, от него шахта идет вверх, оттуда дует холодный ветер и втягивается в штольню, по которой они пришли. Варламов кинул вниз камень, через некоторое время раздался всплеск. Вода тут есть, но как до нее добраться? Бутыли хватит ненадолго.
Пришлось вернуться обратно.
— Вот что, — сказал Варламов. — Надо составлять схему. Бумага есть?
У отца Вениамина не оказалось даже молитвенника. Варламов с досады плюнул, сам давно привык полагаться на электронные гаджеты. Решили складывать кучки камней у каждого хода, который обследуют.
Блуждали долго: иногда согнувшись, а иногда на четвереньках исследовали несколько километров подземных галерей. К счастью, нашли воду, стекала по стене в черное озерко. Была горьковатой, выпили понемногу.
Обессилев, вернулись в зальчик и поели — по кусочку хлеба и кусочку сала. Прилегли на каменистом полу. Отец Вениамин бормотал:
«Услышь меня, Боже правды моей. В тесноте Ты давал мне простор. Помилуй меня и услышь молитву мою…».
А вдруг поможет?.. Варламов провалился в зыбкий сон.
Виделось лицо Джанет: настороженная, она вглядывалась во что-то. Потом снова шел по подземному коридору и остановился перед треугольным входом в следующую галерею. Вход был высок и почему-то пугал. Простоял там долго…
Когда проснулся, все тело ломило. Рядом кряхтел отец Вениамин.
— За грехи шлет мне Господь наказание, — сокрушенно бормотал он. — Все распутствовал, окаянный.