Корнелий даже разволновался от таких мыслей, затем взглянул на слушавшую его с притворным вниманием девушку и вспомнил наконец о том, зачем он с ней разговаривает.
— Но ты слишком юная и глупая девчонка, чтобы слушать такие мудрые речи, — заявил он. — Мы и так заболтались непростительно долго. День короток, а работы много. Мне ведь надо за всем следить. В том числе и за тобой. Тебе то что, работай да больше не попадайся госпоже Фабии на глаза.
Корнелий перевел дыхание.
— Сейчас же иди вон к той беседке, — садовник указал туда, куда совсем недавно ушел Валерий. — Цветы там нужно прибрать. Статую помоешь, уберешь мусор. А то, не дай бог, заглянет туда госпожа. Опять будете на коленях ползать. Поняла?
Актис утвердительно кивнула.
Корнелий отпустил девушку выполнять задание, а сам задумчиво смотрел вслед. Когда рабыня скрылась из глаз, садовник усмехнулся и принялся за свои обязанности.
Вымочив босые ноги и подол платья в росе, продрогшая от утренней прохлады, Актис вошла в беседку. Оглядевшись вокруг, девушка ничего не заметила и сразу принялась за работу. Впрочем, она не слишком-то была усердна, один раз о чем-то задумалась, другой раз надолго засмотрелась на статую Фавна. И вот случайно ее взгляд упал на скамейку. Актис вздрогнула, потому что увидела лежащую на ней тогу. Несколько секунд она, не отрываясь, смотрела на неожиданную находку, затем резко оглянулась.
За ее спиной стоял молодой человек, одетый в легкую одежду из тонких шелковых тканей. Актис испуганно замерла, не в силах двинуться с места. Молодой человек подошел к ней и сказал:
— Ты не узнаешь меня?
Актис всмотрелась внимательнее в лицо юноши и, узнав в нем своего вчерашнего спасителя, вздрогнула, и сильно смутилась.
— Что же ты молчишь? — продолжал Валерий. — Или ты не можешь говорить?
Актис, которая и вправду потеряла дар речи, утвердительно и неловко кивнула.
— Вот это да! — изумился юноша. — А вчера ты говорила так, что, наверное, затмила бы и Цицерона своим красноречием! Чего же ты испугалась? Я не хочу сделать тебе ничего плохого. Ты слышишь меня?
— Да, — еле выдавила из себя девушка.
— Так ответь мне что-нибудь!
— Что хочет услышать от меня господин?
Валерий задумался.
— Какой у тебя приятный и красивый голос, — сказал он. — Ты не догадываешься, зачем я нашел тебя?
Актис молчала. Она удивленно и даже восторженно смотрела на красавца-юношу большими глазами. Когда ее взгляд встретился со взглядом Валерия, тот смутился и покраснел.
— Скажи, ведь это тебя вчера во время пира я спас от страшного наказания? — сказал он, отворачиваясь от Актис.
— Да, господин…
— И ты благодарна мне за это?
— Конечно, — глаза Актис так и засветились от радости при этих словах, и Валерий окончательно смутился. Он подошел к рабыне и взял ее за плечи.
— Так я пришел за твоей благодарностью, — сказал он.
Возникла долгая пауза. Оба смотрели в глаза друг другу: он — требовательно и гордо, она — недоуменно и ласково. Поднялся легкий ветерок, он зашелестел листьями и влетел в беседку, растрепав и взъерошив волосы молодых людей.
Наконец Актис сказала:
— Какой благодарности ты требуешь? Разве тебе мало того, что я все это время молю богов наградить тебя за доброту?
— Они, кажется, уже наградили меня, — тихо, сам себе сказал Валерий.
Он отпустил Актис и отошел от нее к скамейке.
— Скажи мне, кто ты? — воскликнул Валерий. — Какими чарами ты обладаешь? Почему, как только увидел тебя, я не могу думать ни о чем другом? Твои глаза… Я вижу их, лишь только закрою свои… Лицо, руки… Уж не богиня ли ты, сошедшая с Олимпа в виде жалкой рабыни? Не дочь ли ты Аполлона? Ты околдовала меня. Так сними же свое заклятье!
Валерий снова подошел к Актис и заглянул в ее глубокие глаза. Ему захотелось утонуть, раствориться в них. Руки сами собой коснулись волос девушки. Юноша стал похож на безумца. Актис смотрела на Валерия судивлением и робостью.
— Ты ошибаешься, молодой господин, если думаешь, что я из Фессалии, — сказала она. — Я не колдунья и не дочь богов. Я простая служанка, рабыня Децим Фабии из рода Катула.
— Не зови меня господином, — поморщился юноша. — Меня зовут Валерий. Тит Веций Валерий. Твой господин Леонид — мой дядя.
— Как я могу называть тебя по имени, господин, если по воле богов, ты стоишь на вершине горы, которую воздвигла судьба! Я же взираю на тебя с ее подножья…
Услышав такую речь Валерий просто оцепенел от неожиданности.
— Мне сказали, что ты с Лесбоса, — сказал он после недолгого молчания. — Уж не воскресшая ли ты Сафо, коли говоришь такие слова, в которых я слышу музыку Орфея? Ты грамотна?
— Да, — ответила Актис.
— И ты работаешь простой цветочницей? — возмутился Валерий.
— А что? Мне куда больше нравится здесь, среди этих цветов, чем в доме, где все так странно.
— Наверно ты права, — сказал Валерий. — Здесь так красиво. И ты тоже такая красивая и нежная, что даже не хочется смотреть на розы. н осторожно, как к живому цветку, прикоснулся пальцами к губам Актис. Та смотрела на Валерия и не двигалась с места. Лицо рабыни слегка покраснело, а ресницы задрожали. Рот приоткрылся, обнажив белоснежные жемчужные зубки. Актис вдруг глубоко вздохнула. Это как будто подтолкнуло Валерия. Он страстно обнял девушку и поцеловал ее в губы. У Актис закружилась голова, и она, боясь упасть, закрыла глаза. Не понимая, что делает, девушка вцепилась в хитон Валерия и, прижавшись к нему всем телом, ответила на поцелуй. Затем вдруг испугалась и вырвавшись из объятий Валерия, побежала к выходу.
— Постой! — крикнул юноша. — Я прошу тебя…
Он был взволнован как никогда. Глаза его умоляюще смотрели на Актис. Девушка остановилась. Она дрожала, словно листочек на теплом ветру. Актис обернулась и посмотрела на Валерия. В эту секунду она была так хороша, что гордый знатный римлянин готов был упасть на колени перед этой рабыней и целовать ее ноги. И он бы сделал это, если бы Актис все-таки не побежала прочь. Она ринулась сквозь заросли цветов, царапавшие одежду и тело. Актис не обращала внимания на шипы. В глазах стояли слезы. Были ли это слезы радости или печали, трудно сказать.
Девушку догнал голос Валерия:
— Я еще приду к тебе! Вот увидишь!
Валерий, распираемый нежностью и страстью, крикнул эти слова вслед убегающей Актис. Он стоял у входа в беседку и тут заметил как к нему идет Корнелий за заслуженным вознаграждением. При виде его юноша сплюнул от досады.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Валерий шел по мощеным улицам города, запахнувшись в длинную тогу. Капуя уже давно проснулась. Рабы спешили на рынок, держа в руках большие корзины. Отворялись ворота домов, из которых в лектиках осторожно выносили знатных римлян, чуть видимых за голубыми занавесками, легко колыхающихся на ветру. Запоздало кукарекали петухи. В небе, медленно поднимаясь, засиял огненный диск солнца. Валерий едва успел отпрыгнуть в сторону, услышав за спиной быстро приближающийся грохот дребезжащей повозки. Возница, встав во весь рост, громко погонял пару гнедых лошадей. Его сдвинутая на затылок шляпа и кожаные штаны давно уже были известны горожанам. Кучером был Юлий, сенаторский сынок, видимо, возвращавшийся с очередной ночной пирушки, везя в повозке своих неистово орущих друзей. Юлий не окликнул Валерия. Видимо, не узнал. Прохожие ругались на всю улицу, проклиная скрывшуюся за поворотом галдящую компанию и их предводителя в варварской одежде, недостойной римского гражданина. Эти веселящиеся римляне вывели Валерия из задумчивости. Он, словно проснувшись от неспокойного сна, огляделся вокруг. Несколько рабов, сопровождавших господина, друга его отца, шли навстречу Валерию. Номенклатор, раб, подсказывавший своему хозяину имя встречного знакомого, наклонился к уху рабовладельца и что- то быстро прошептал ему. Юноша, первым поздоровался с другом отца, и осведомился о его здоровье. Тот, доброжелательно глядя на Валерия, ответил, что, благодаря богам, он здоров, того желает и ему. Узнав о болезни отца и его лечении в Байях, господин пожелал своему старому приятелю скорейшего выздоровления и, попрощавшись с молодым человеком, продолжил утреннюю прогулку по улицам Капуи.