— Проснулась? — спросил Валерий девушку, когда она открыла глаза.
— Да! — Актис потянулась, и счастливая улыбка озарила ее лицо.
— И что тебе снилось?
— Ты.
— Я?
— Да, мне снился ты, — Актис хитро сощурила глаза. — Видишь, я не расстаюсь с тобой даже во сне.
— Ты выдумываешь.
— И нисколько я не выдумываю, — обиделась Актис. — Мне снилось, что мы с тобой взбираемся на самый, Олимп к богам и никак не можем добраться. Еще бы, разве боги позволят смертным проникнуть в их чертоги. — Девушка вдруг встревожилась. — Ты знаешь, а ведь я тебя потеряла, пока мы взбирались туда, — сказала она. — Как ты думаешь, не плохой ли это сон и не предвестник ли он беды?
— Не думаю, — ответил Валерий. — Сны, которые видишь днем — это пустые сны. Они редко сбываются.
У его ног стояла корзина с цветами. Валерий взял из нее две розы: алую и белую.
— Какую ты хочешь? — спросил он.
— Какую ты хочешь? — спросил он.
— Белую.
— Почему?
— Потому, что когда я смотрю на алую розу, мне становится очень грустно.
— От чего тебе грустно, любовь моя?
— Я вспоминаю одно печальное предание. Хочешь, расскажу?
— Разумеется, расскажи.
Актис подумала минуту и сказала:
— Одна маленькая птичка, я даже не помню, как она называется, жила в своём лесу. Она была такая маленькая, серенькая, совсем не красивая, но остальные птицы почитали её, и никто из хищников не осмеливался обидеть её или хотя бы, что-нибудь плохое сказать в её адрес. За что же так ценили жители леса крохотную птаху? Да просто, у неё был такой изумительный голос, что когда она пела, сидя на ветке кудрявого дерева, то даже могильные камни, и те проливали слёзы, слыша её песню. Все жители и обитатели леса, звери и птицы, и даже люди, жившие рядом и приходившие сюда за хворостом — все любили и боготворили эту птицу, считая, что её прислали к ним в долину боги. Может быть, она сама слетела с Олимпа, так как там довольно прохладно. Люди прозвали её «певцом зари», потому что именно тогда, когда вставало солнце из своей колыбели, песня эта звучала слаще всего. Но вот однажды, когда пришла в долину весна, все звери и птицы стали играть свадьбы, наш певец тоже полетел искать себе подружку. Долго летал он над лесом, над лугом и над ручьём, а всё не встретить ту единственную, о которой мечтал. Наконец, уже отчаявшись, он вдруг увидел чудесный белый цветок. Это была роза. Наш герой влюбился в неё с первого взгляда. С небесной высоты бросился он на цветок, чтобы насладиться им любовью. Но у розы оказались шипы. В мгновение ока разорвали они грудь несчастного маленького певца зари. Он умер. Но, умирая, всё же успел прошептать слова любви. Кровь его, горячая и пылкая, залила собой лепестки розы, и та тоже стала алая. И все её потомки в память о несчастном влюблённом тоже стали носить этот цвет. Вот откуда появились алые и розовые цветки на розовых кустах.
Актис кончила свой трогательный рассказ. Валерий, внимательно ее слушавший, вздохнул.
— Да, Это самая печальная история, которую я когда-либо слышал, — сказал он.
Юноша и девушка задумались каждый о своем и под впечатлением истории о погибшем влюбленном, молчали до самого берега.
Следующие часы для Актис были полны ожидания ночи. Она ждала ее, считая секунды.
Наконец солнце опустилось за горизонт, и наступил долгожданный вечер. В нетерпении Актис почти ничего не ела, когда вечерняя трапеза позвала ее к столу.
Видя, как девушка не может дождаться своего часа, Валерий млел от удовольствия. Наблюдать за ней уже было счастьем для него. Но вот он взял ее за руку и повел в ту половину дома, где была его спальня. Любовники зашли в большую комнату. Все здесь было синим или голубым: стены и колонны, пол и потолок, занавески и белые постели, абажуры светильников. Валерий повел Актис к кровати.
— В этой спальне, — сказал юноша, — мои родители тоже очень любили друг друга. Здесь моя мать и произвела меня на свет. Этот потолок, это царство Нептуна, оно было первым, что я увидел в жизни.
Актис гладила волосы Валерия, не отводя от его лица глаз. Юноша обнял девушку и привлек ее к своей груди. Он услышал, вернее, почувствовал, как сильно бьется сердце Актис. Во всей истории человечества римляне, пожалуй, были самым искусным народом в делах, касающихся любовных услад. Любовные ласки они довели до совершенства, взяв у покоренных ими народов все самое ценное и полезное для этой цели. Все, что до них изобрели ненасытные люди Востока, горячие африканцы и утонченные греки, привилось в Риме, где отдельные представители, в большинстве случаев женщины, создали целую науку, касающуюся отношений между мужчиной и женщиной. Потом уже, когда великая империя пала под беспощадными ударами грубых варваров, стала исчезать и эта наука. Люди перестали чувствовать нужду в ней. Им было достаточно того минимума, что дает природа. Золото. Вот, что стало их главным кумиром. Золото, а не любовь. Последний самый сокрушительный удар по этой бесценной для человечества науке нанесла христианская церковь, нетерпимая к плотским наслаждениям. То чистое, что ценилось в античности и воспевалось её гениями, превратилось в средние века в скотство и грех. Стало западней дьявола, ведущей в ад. В эпоху Возрождения удалось восстановить кое-что в этой области. Но до нас дошли только крохи, гораздо меньшие, чем остатки античных статуй и картин. Да и ими мы порой часто пренебрегаем. оставаясь в положении все тех же варваров, что разрушили и разграбили Рим.
Валерий виртуозно владел этой наукой, и хотя еще она ни разу не принесла ему ощущений совершенства, он почувствовал, как непривычно в этот раз его состояние. Впервые он почувствовал ту сладостную дрожь и жар, что чувствуют все мужчины, касаясь женского тела с целью овладеть им. Под его умелыми и нежными руками Актис почувствовала себя мягкой глиной, из которой гениальный скульптор начинает ваять самую прекрасную на свете статую. Словно пожар стал разгораться в ее теле, и огненное пламя стало добираться во все его части, обжигая даже кончики пальцев: Стало тяжелым дыхание. Словно меха великана разжигали этот пожар все сильнее и сильнее.
Чтобы успокоить девушку, Валерий долгими поцелуями тушил огонь, сжигающий ее. И пламя превратилось в то, что причиняет самые приятные ощущения. Но все равно, было очень жарко. Влюбленные чувствовали себя в невидимой печи, чей жар вот-вот спалит их, и они не успеют самого главного. Поэтому Валерий стал освобождать девушку и себя от одежды. Медленно и осторожно, чтобы неожиданная прохлада ночи не погасила этот огонь.
Оставшись обнаженными, они слились телами, чтобы раствориться в едином пространстве.
Молодым человеком руководил опыт, Актис руководила природа и вековой инстинкт лесбийских женщин, умеющих взять у мужчин то, что хотелось, и считавшихся непревзойденными любовницами во все века античного мира.
И вот настал тот момент, который они старались сознательно продлить. Миг, когда нежнейший цветок раскрыт до конца и нужно сорвать его. Миг, который дается женщине всего лишь раз, и миг, о котором каждый мужчина мечтает в своих снах и стремится к нему, забыв обо всем на свете.
Боль прошла сквозь Актис, словно удар молнии неожиданно и быстро. Она даже не поняла, в чем дело, хотя знала, что это должно случиться. Но о боли ее заставило забыть то, что последовало сразу за этим. Актис перестала понимать, что происходит вокруг, потеряла умение видеть и мыслить, Она попала в иной, потусторонний мир, в котором все это не нужно. Остались только ощущения неизведанного доселе. Все, что есть на свете, теперь вселилось в ее тело и словно растворяет в космосе Актис, превращая ее в бесчисленные звезды. Толчок, словно парализуя все движения, вызвал крик, но она не слышала его. Не знала она, как слабые ее руки стали сильными, как большие глаза стали еще больше, как в кровь были искусаны губы и ее, и возлюбленного.