— Но Алан Шеридан?! — Она в упор поглядела на сестру, желая выяснить, знала ли Рита о планах отца. В округлившихся глазах Риты застыло такое же изумление.
— Ну-ну, — проворчал лорд Кортни, — не стоит делать такое лицо.
— Как вы могли, отец? Как посмели манипулировать моей жизнью таким недостойным образом, тайком от меня? Я уже давно не ребенок.
— Да уж, конечно, — пробурчал он.
— Вы должны были поставить меня в известность о своих планах, прежде чем приводить их в исполнение. Я не бараний окорок, из-за которого можно торговаться!
Лорд Кортни поморщился:
— Я твой отец и имею право распоряжаться твоей судьбой.
— Возможно, если бы я была наивной девицей, умеющей только строить глазки, но, отец, мне уже двадцать семь лет.
— Женщина с четырехлетним сыном, без мужа… — Упершись ладонями о стол, лорд Кортни поднялся из кресла и остановил на Эмме немигающий взгляд. — Обещание, которое ты дала матери, когда она умирала, отнюдь не значит, что ты должна навсегда отказаться от…
— Не смейте! — Стукнув кулаком по столу, Эмма решительно тряхнула головой. — Не смейте говорить мне об обещаниях. Я пожертвовала годами своей жизни, чтобы выполнить их. Я поклялась матери, что буду заботиться о вас и Рите, и до этого момента вас вполне устраивало то, что я делаю!
— И ты делаешь это безупречно. Боюсь, даже чересчур. Моя зависимость от тебя развила во мне лень и, что более важно, породила во мне эгоизм. Когда мать просила тебя заботиться о нас, уверен, она не подразумевала, чтобы ты жертвовала своей жизнью. Сожалею, что не могу вернуть тебе эти годы, если б мог, то, возможно, нам удалось бы избежать твоей… ошибки. — Лорд Кортни покачал головой, и морщины беспокойства и сожаления резко обозначились на его лице. — Черт возьми, Эмма, если бы ты призналась в своем неблагоразумии до того, как умчалась с Ритой в Европу, все эти неприятности можно было бы поправить. Хотя бы скажи мне, кто отец…
— Никогда.
— Никогда. — Лицо его медленно залилось краской. — Если я когда-нибудь узнаю, кто этот подонок, я задушу его собственными руками. Я прикажу четвертовать его и повесить, но даже это будет для него слишком мягко! — Уставившись на дочь, словно удав на кролика, он спросил: — Он женат?
Эмма упрямо выпятила подбородок.
— Нет нужды обсуждать это. Что сделано, то сделано, и никакие проклятия и угрозы уже не исправят положение. У вас чудесный внук, которым вы должны гордиться. Он всем сердцем любит вас, как и я.
Роджер Кортни негодующе фыркнул и покачал головой. Сколько раз они препирались на эту тему. Он вышел из-за стола и подошел к окну.
— Если бы мы воспитывали тебя иначе… но мы с Элисон вечно пропадали в Лондоне и оставляли тебя здесь на попечении старой няни. Потом родилась Рита, точная копия своей мамы, такая маленькая и изящная, как фарфоровая куколка. Бог мой, я так любил твою мать, Эмма…
Эмма взглянула на Риту. Младшая дочь подбежала к отцу и наигранно застенчиво подергала его за рукав.
— Я напоминаю вам маму, правда, папочка?
Он долго молча смотрел на нее, прежде чем вновь повернуться к Эмме.
— Нет оправдания тому безразличию, которое мы с матерью проявляли по отношению к тебе.
— Я была вашей любимицей, — улыбнулась Рита, — ведь правда, папочка? Вы говорили мне это тысячи раз.
Слабый румянец заиграл на щеках Эммы. Она отвернулась. Та старая, знакомая боль вернулась так явно, что засосало под ложечкой.
— Конечно, ты его любимица, Рита, — отозвалась она мягким, ровным голосом. — Скажите ей, отец. Все в порядке, вы же знаете. Я не раз это слышала за последние двадцать два года своей жизни.
Но лорд Кортни молчал. Лицо его стало пепельно-серым.
Эмма натянуто улыбнулась:
— Пожалуй, будет лучше, если ты подождешь у себя, Рита. Мне нужно кое о чем поговорить с отцом наедине.
Когда сестра вышла, она закрыла за ней дверь.
Обернувшись, Эмма обнаружила, что отец снова сел в кресло и овладел собой. Она плеснула бренди в бокал и подала ему.
— Я прошу извинения за твою сестру, — сказал он.
— Пожалуйста, отец…
— Мы испортили ее.
— Несомненно. Но она любит вас. Она была бы убита горем, если бы хоть на минуту подумала, что причинила вам неприятности или боль.
Уставившись в бокал, Кортни откинулся на спинку кресла. Голос его был встревоженным, когда он заговорил вновь:
— Я намеревался поговорить с тобой по поводу Шеридана после обсуждения дела с ним.
— Позвольте мне угадать, — сказала Эмма. — Зная репутацию Алана, уверена, он послал вас подальше.