Все, что я могу сделать, — это протянуть процесс диагностики как можно дольше и подать требование о полном совместном анализе, с точным прогнозом полного излечения. Но я уже три раза составляла черновик отчета: очень сложно сформулировать текст так, чтобы любому стало ясно, что болезнь Соде — идеологическая (тогда мой диагноз хотя бы не сразу отвергнут), но несерьезная и излечимая, а потому можно снова применить психоскоп. Но, с другой стороны, зачем тратить около года, используя дорогостоящее оборудование, когда под рукой имеется дешевый и простой метод лечения? И неважно, что я скажу, — у них есть этот аргумент. До пересмотра дела осталось две недели. Я обязана написать отчет так, чтобы его на самом деле было невозможно не принять. Но если Флорес прав и все это лишь комедиантство, ложь о лжи, и с самого начала у них уже имелись приказы из ТРТУ «уничтожить»…
(Без даты)
Сегодня — пересмотр дел отделения. Если я останусь здесь, у меня пока есть кое-какие полномочия, я смогу сделать что-то хорошее Нет нет нет но я не могу не могу даже сейчас даже в этот раз что теперь я могу сделать как могу остановить все это/
(Без даты)
Прошлой ночью мне снилось, что я еду на спине медведя вверх по узкому ущелью между крутыми склонами гор, которые уходят высоко в темное небо; была зима, и на камнях лежал лед.
(Без даты)
Завтра утром скажу Нэйдс, что увольняюсь и прошу перевести меня в детскую больницу. Но она должна утвердить перевод. Если нет — я окажусь на улице. Я уже почти там. Чтобы написать эти строки, пришлось запереть дверь. Как только я закончу писать, то пойду вниз и сожгу все в печке. Уже и места нет.
Мы встретились в холле. Его вел санитар.
Я взяла Ф.С. за руку. Рука была большой, костлявой и очень холодной.
— Роза, — тихо сказал он, — что, вот я и дождался, меня ведут на электрошок?
Я не хотела, чтобы Соде потерял надежду, прежде чем поднимется по ступенькам и пройдет по коридору. Коридор слишком длинный. И я сказала:
— Нет. Опять какие-то анализы — возможно, ЭЭГ.
— Тогда увидимся завтра? — спросил он, и я ответила «да».
И мы увиделись. Вечером я зашла в палату. Ф.С. не спал.
— Флорес, это я — доктор Собел. Роза.
— Очень приятно познакомиться, — пробормотал он. Левая сторона лица поражена легким параличом. Но это пройдет.
Я — Роза. Я роза. Роза, я — роза. Роза без цветка, из одних шипов, разум, который он создал, рука, которой он коснулся, зимняя роза.
БЕЛЫЙ ОСЛИК[28]
В старом каменном урочище было много змей, зато трава там росла настолько пышная и сочная, что она все равно продолжала гонять своих коз туда каждый день.
– Козы вошли в тело, – заметила как-то Нана. – Куда ты их водишь пастись, Сита?
Когда Сита ответила: «В старое каменное урочище в лесу», Нана вздохнула: «Это же так далеко», а дядя Хира пробурчал: «Ты поосторожнее там со змеями». Только заботились они, конечно, не о ней, а о козах, поэтому она не стала им говорить о белом ослике.
Белого осла она в первый раз увидела после того, как положила несколько цветков на красный камень под большим деревом. Ей этот камень нравился. Круглый, очень старый, он удобно лежал в люльке из корней. Он принадлежал Богине. Каждый, кто проходил мимо, оставлял в дар Богине цветы или брызгал на камень несколько капель воды. И каждую весну его заботливо красили в красный цвет.
Сита поднесла Богине ветку рододендрона, и ей вдруг показалось, что одна из коз забрела в лес; но тот, кто стоял там, в чаще, не был ни козой, ни козлом. Он был белым – белее, чем священный бык. Сита подошла к нему поближе, чтобы как следует разглядеть. Увидев округлый круп и хвост, похожий на веревку с кисточкой на конце, она поняла, что перед ней осел – но до чего же красивый осел! Только чей он? На всю деревню ослов было всего три, причем два из них принадлежали Чандре Бозу. Но те были обычными серыми мосластыми рабочими скотинками. Этот же осел был упитанным, холеным и повыше ростом – короче, удивительный осел! Он не мог принадлежать ни Чандре Бозу, ни кому-то другому в деревне. На нем не было ни уздечки, ни просто повода. Наверное, он дикий и живет в лесу сам по себе.
Сита свистнула вожаку стада – умнице Кала и, собрав коз, повела их в лес, туда, куда ушел белый ослик. Они долго топали по тропинке и наконец пришли в то место. Там было очень много древних камней – огромных, как дома в деревне, наполовину утонувших в земле, заросших дикими травами и оплетенных лианами керала. Белый осел оглянулся и посмотрел на нее из тени под деревьями.
28
Тhe White Donkey
Соруright © 1980 bу Ursulа К. Le Guin
Белый ослик
© Издательство «Полярис», перевод, 1998