окончательно убедившись в собственной никчемности, она засыпала глубоким спокойным сном. Поутру Молли обнаруживала себя усталой, несчастной и потерянной, от мудрого консилиума в голове оставался единственный мерзкий голос, который шипел что-то про вред безделья и кризис среднего возраста, и все грозило повториться снова. Исключение составляли дни, когда в Лондоне объявлялась ее лучшая подруга Элла, с которой они познакомились во время учебы в университете. У Эллы был непробиваемый характер и специфическое чувство юмора, - может быть, поэтому она была единственной, кому удавалось ненадолго вывести Молли из состояния привычного уныния и, по ее собственным словам, «как следует прочистить от мусора твой пылесборник, раз уж ты у нас такой пылесос». Процесс очищения проходил в долгих прогулках по лондонским набережным, паркам и мостам, иногда спонтанно начинался в театрах и скверах, но чаще всего активизировался в маленьких ночных барах, где они порой просиживали до утра. В один из вечеров, когда они сидели за столиком в полупустом кафе, медленно потягивая безалкогольные коктейли и лениво рассматривая немногочисленных посетителей, как и они, очевидно, выбравших это место не столько за его привлекательность, сколько за м-м-м... концептуальность и отдаленность от центра города, с его блеском, сувенирной радостью и суетой, Молли, вяло вращая соломинкой в стакане, как раз собралась попросить счет и предложить отправляться по домам, когда Элла, покопавшись в сумочке и убедившись, что в очередной раз не может отыскать ключи от квартиры, раздраженно сказала: - Слушай, Молли, я знаю, ты устала, тебе одиноко и все такое, но, в конце концов, это не повод раскисать. - Она снова порылась в сумке и извлекла на свет божий мобильный телефон, на экране которого тут же высветилось: «Джордж - 5 пропущенных вызовов». Элла закатила глаза. - Наоборот, ты даже можешь извлечь из этого пользу, - она сделала пару глотков из своего стакана и, поморщившись от терпкого вкуса, выжидательно посмотрела на подругу. - Пользу? И какую же? - Молли даже не подумала отвлечься от своего захватывающего занятия. - Да какую хочешь. - Элла явно не собиралась сдаваться. Молли вспомнила, что несколько лет назад, по окончании университета, она пошла на какие-то курсы по психологии, после чего в ее лексиконе появились слова «психическая устойчивость», «личностная целостность» и другие наукообразные термины, которые, впрочем, ею никогда не использовались в их совместных вылазках. За что Молли, надо сказать, была Элле искренне благодарна. Тот факт, что в этот вечер за их столиком впервые запахло жареным, говорил о том, что ситуация действительно критическая. Молли оторвала взгляд от стакана. Элла сидела, откинувшись на спинку стула, и задумчиво вертела в руках мобильный телефон. Молли вздохнула и постаралась придать своему лицу заинтересованное выражение. - Попробуй... не знаю, писать о своих чувствах. - Элла взглянула на экран телефона, на котором снова высветилось: «Джордж», и, не дожидаясь, пока зазвучит рингтон, сбросила звонок. - Начни дневник, разговаривай сама с собой, заведи блог. - Чем мне поможет гребаный блог в Интернете? - подперев щеку рукой, Молли снова опустила взгляд в стакан и принялась выводить соломинкой причудливые узоры на поверхности напитка. - Откуда я знаю? Будешь писать обо всем, что с тобой происходит. Говорят, это помогает справиться с чувствами, - с едва скрываемым раздражением сказала подруга. Следующая фраза возникла сама собой и выглядела так, словно Молли всегда носила ее внутри и лишь сейчас - под действием чужого вопроса и собственной усталости - выпустила на свободу. Молли медленно подняла глаза и посмотрела на Эллу. - Со мной ничего не происходит. *** - Мне кажется, вы собираетесь сделать глупость. Молли, стоявшая на краю моста Сомерсет с обратной стороны перил, крепко взявшись обеими руками за поручни и глядя на черную воду далеко внизу, вздрогнула и подняла голову. Мягкий бархатный баритон, произнесший эти слова, звучал негромко, но эта видимая (слышимая?) деликатность сполна компенсировалась уверенностью, с которой они были сказаны. Молли оторвала одну руку от парапета, запахивая воротник пальто, и медленно обернулась на звук. Хозяин голоса стоял менее, чем в метре справа от нее, легко опираясь одной рукой о перила моста, другую держа в кармане. В свете ночных фонарей, бьющем ему в спину, незнакомца трудно было разглядеть: Молли удалось различить лишь некоторые детали - черный длинный плащ, встрепанные волнистые волосы, поднятый воротник. Несколько секунд Молли внимательно рассматривала его, ожидая, что он скажет что-нибудь еще, но незнакомец молчал. Тогда она, решив, что случайный прохожий, увидевший девушку, собравшуюся броситься с моста, и остановившийся ради очистки совести, не стоит ее внимания, отвернулась, пожав плечами, и снова сосредоточилась на созерцании реки. То, что самоубийство - естественный и логичный итог ее нелепой жизни, которого она в продолжение длительного времени не видела исключительно по причине собственной трусости, Молли поняла относительно давно. С теорией у нее всегда было все в порядке, этого не отнять. Но вот реализовать свои умозаключения на практике и воплотить идею о самоубийстве в жизнь все как-то не удавалось. Молли, которая давно уже перестала верить в то, что любое из ее начинаний способно достичь успешного завершения, поначалу списывала это на свою природную невезучесть (перебрав множество способов покончить с собой и сходу отметя требующие использования огнестрельного оружия, выбрасывание из окна и повешение и остановившись на эстетичных и цивилизованных таблетках или утоплении, она в конце концов, предпочла последнее), поскольку каждый раз, когда она собиралась отправиться на один из лондонских мостов и свести, наконец, счеты, со своей однообразной жизнью, что-нибудь случалось - то шел проливной дождь, так что даже высунуть нос на улицу было страшно, то оказывалась закрытой нужная станция метро, то звонила соседка, отправлявшаяся в путешествие и просившая присмотреть за ее котом. В результате, лишь спустя месяц после того, как она приняла необратимое решение, у Молли появился шанс реализовать свой план. И вот теперь ей снова помешали. Молли нахмурилась и, сцепив зубы, посмотрела на воду. Наверняка холодная. Она чуть заметно передернула плечами. Ерунда. Нельзя позволять обстоятельствам брать верх над собой. Ей плевать на холод, плевать на то, что до воды не меньше четырех метров, и на незнакомца, который... Который стоит сзади и, похоже, не планирует уходить. - Чего вы ждете? - низкий голос был преисполнен презрения пополам с сарказмом. - В это время года едва ли стоит тратить время, рассчитывая, что река потеплеет, а я что-то не вижу машин для подогрева воды. Молли вспыхнула, резко откинувшись назад. Развернувшись к незнакомцу, она свирепо посмотрела на него. Досадным было не столько то, что он угадал ее мысли, сколько ощущение собственной беспомощности перед по-прежнему мучившими ее сомнениями и ужасом неизвестности. - Не пойму, зачем вам это, - светским тоном, словно они беседовали в теплой уютной гостиной, продолжил незнакомец. - Непохоже, чтобы вы были покалечены, физически неполноценны или неизлечимо больны. - Он не спеша облокотился на поручни, и его профиль на мгновение оказался в полосе света, но тут же пропал. - Мысль о том, что вы разочаровались в жизни, и тому подобную чушь я бы тоже сразу отбросил, - мужчина наклонил голову и пристально посмотрел на Молли. На секунду у нее возникло ощущение, будто она является диковинным препаратом на столе азартного исследователя, целиком поглощенного поиском ответов на глобальные вопросы бытия. Но это ощущение сразу же исчезло, поглощенное его следующими словами: - Так как неудавшиеся отношения и сантименты также можно смело исключить, остается только одно - ваша непроходимая тупость, - радостно завершил незнакомец и, выпрямившись, с чувством выполненного долга умолк. У Молли буквально глаза полезли на лоб. Нет, это невозможно. Всему есть предел, подумала она. Невезучесть невезучестью, но когда вместо того, чтобы спокойно покончить жизнь самоубийством, ты вынуждена стоять на холодном мосту и выслушивать оскорбления, это уже переходит границы всякого терпения. - Что вы себе... - переступив с ноги на ногу, гневно начала она. - Только так можно объяснить желание выбросить лампочку, которая еще работает, - безапелляционно перебил незнакомец. - Наглое расточительство. - И зачем-то добавил: - Не переношу этого. - Лампочка перегорела, - сквозь зубы ответила Молли, сама не зная, для чего ему отвечает, и покрепче сжала руки на поручнях. Мужчина скептически хмыкнул, затем, прежде, чем Молли успела что-либо сообразить, ее правую руку накрыла горячая ладонь, согревая побелевшие от холода костяшки пальцев. - Если так хотели покончить с собой, надо было выбрать что-нибудь более театральное, - мягко сказал мужчина, - Тауэрский мост или мост Блэкфрайерс. Было бы где развернуться. - Он помолчал. - Если хочешь поразить зрителя, будь добр тщательно выбрать сцену, - по его интонации невозможно было определить, были последние слова странным парадоксальным советом или обычным издевательством. - А вы скукожились здесь, как какая-нибудь скучная дебютантка. - Я... - Молли высвободила руку и неловко вытерла слезы, тек