В просторной гостиной, как всегда, стояла невыносимая духота. С тех пор, как тетушка переселилась в их дом и облюбовала именно эту комнату, в ней постоянно горел камин, а все окна наглухо закрыли и занавесили тяжелыми синими шторами. На картинах с прекрасными яркими пейзажами воцарились мрачные тени, а в углах словно затаились бездушные чудовища, которые поджидают, пока ты останешься в одиночестве, чтобы наполнить твой разум и сердце самыми тяжелыми воспоминаниями.
- Добрый вечер, Эльзи, - грузная женщина, сидевшая лицом к огню, медленно повернула голову к племяннице, а на ее губах проявилась мимолетная вежливая улыбка, от которой через секунду не осталось и следа.
- Здравствуйте, тетушка, - девушка суетливо кивнула и расплылась в улыбке при виде светловолосой девочки, которая играла у ног родственницы. Услышав звонкий голос Эльзи, малышка оторвалась от своего занятия и бросилась к ней, перебирая своими крошечными ножками с той скоростью, на которую только была способна. - Энни, крошка...
Подхватив сестренку, которая с разбегу уткнулась ей в юбку, на руки, девушка сжала ее в объятиях и поцеловала в макушку, чувствуя привычный запах молока с медом. Теперь ее не волновали недовольные взгляды, которые тетушка бросала в ее сторону, и усталый голос, вещающий что-то о наказании за скверное поведение.
- Как ты выглядишь? Скажи на милость, на кого ты похожа, Эльзи? - женщина наморщила нос, словно ей приходилось разговаривать с пауком или тараканом, терпеливо уговаривая его отрастить крылья и стать бабочкой. - Я же просила, чтобы ты надевала платья. Лишь платья.
Девушка одним глазом покосилась на зеркало в тяжелой деревянной раме, и без того зная, что в нем увидит. Просьбу тетушки она выполнила и надела черное платье, застегнув его до самой шеи на все пуговицы. Правда, поверх платья красовалась бордовая бархатная жилетка с корсажем, многочисленные подвески, тикающие часики и кулончики, а на голове поблескивали зелеными стеклами очки, которые родственница люто ненавидела. Как назло, в это же время Энни потянулась своей ручкой к украшениям, которыми Эльзи позволяла ей играть, когда они оставались наедине, и те громко зазвенели, вызвав у опекунши удовлетворенную улыбку:
- Видишь, о чем я говорю! Ты похожа на детскую погремушку, а не на взрослую серьезную девушку. Может, расскажешь мне, почему твоя преподавательница сбежала и поклялась, что больше не переступит порога нашего дома?
- Моего дома, - Эльзи нехорошо улыбнулась. Сегодня она уже выслушала одну порцию нравоучений от мага, поэтому хотела покончить со второй как можно скорее.
- Что?!
- Эдгар найдет нового преподавателя до завтрашнего дня, можете не волноваться. С остальным я смогу разобраться и сама.
- Тебя воспитываю я, а не Эдгар! Я - ваш официальный опекун, - услышав имя мага, которого она не переносила на дух даже сильнее, чем коллекцию очков племянницы, тетушка брезгливо поморщилась. Была бы ее воля, запретила бы упоминать даже имя этого проходимца в доме сестры.
- Ненадолго. Совсем скоро я попрошу вас удалиться туда, откуда вы приехали.
- Ты погрузишься в работу, дорогая, и еще попросишь, чтобы я вернулась к своей племяннице. Подумала ли ты о том, кто ею займется?
Эльзи признавала, что тетушка изо всех сил старается найти с ними общий язык, пусть и весьма странными способами, да и вообще была неплохой особой. Но всего лишь человеком, поэтому и старалась держаться на расстоянии от старшей воспитанницы. Женщина, в свою очередь, понимала, что даже если девушка и нуждается в заботе и родительском тепле, она никогда не примет его от малознакомой родственницы, которая, к тому же, не была магом. С Энни дела обстояли проще - графиня смело заявляла, что любит девочку, как родную дочь, потому что больше всего жалела именно светловолосого ангелочка, к которому нельзя было не проникнуться самой искренней симпатией.
- Найму лучшую няню в стране. Сомневаюсь, что она уступит вам в чем-либо.
- Но как же материнская любовь? - опекунша театрально заломила руки - о себе давали знать привычки ушедшей молодости, когда ее имя гремело по стране - все считали ее блистательной актрисой, подающей большие надежды.
Эльзи почувствовала, как дыхание перехватило, с силой сжала зубы, чтобы не озвучить те мысли, которые уже готовы были сорваться с языка, и прижала поближе Энни, вдохнув успокаивающий запах малышки. Лишь после этого она заговорила, не сводя с женщины глаз загнанного озлобленного зверька: