Успешно сориентировавшись в общественном транспорте и бросив сумку в номере, она отправилась в беспокойное блуждание по территории. Она не умела строить машину времени из хрустящего теста, замешанного на кипятке, и шоколадного ганаша, который стоило приготовить на прошлой неделе, а значит, ничего не могла поделать с историей о Малави. Но она могла изменить свое отношение. Ведь хоть победа в конкурсе «Пекарские надежды» не превратит ее волшебным образом в квалифицированного кардиохирурга, Корделия и Сент-Джон Палмер учили ее не бросать дело, едва его начав.
И хотя они не одобряют ее участие в реалити-шоу, они, скорее всего, отрекутся от нее, если она вылетит в середине шоу.
Поэтому она должна сосредоточиться. Работать. Стараться изо всех сил. Не отвлекаться на парней. Готовить такую выпечку, которая заставит зрителей, сидящих у экранов, сказать: «Ого, впечатляет для второй недели».
И пока она пробиралась через лесок, примыкавший к дому, чувствовала, что неплохо справляется со своей задачей, настраивая себя на то, чтобы стать опасной и целеустремленной машиной-пекарем. Пока не увидела Алена, который шел в противоположную сторону.
Черт, черт, черт.
К сожалению, спрятаться было негде. На самом деле таких мест, где можно было спрятаться, было много – можно было забраться на дерево или прыгнуть в кучу листьев, но если целью было избежать еще одной неловкой ситуации, то бегство подобно потревоженной белке ей, скорее всего, в этом бы не помогло.
– Ну, что, – сказала она, – привет?
Он одарил ее ухмылкой.
– Розалина.
Они смотрели друг на друга сквозь заросли орляка. И она в очередной раз поразилась тому, насколько Ален был неброско стильным в рубашке, брюках-чинос и, как сегодня, в легком пиджаке, который казался частью образа, а не уступкой вечернему ветерку. Это было похоже на тот момент в конце телепередачи, когда открывают дверь номер три, чтобы показать, что ты могла бы выиграть, если бы не была лживым мешком дерьма.
Она подумала, стоит ли ей снова извиниться. Или это вызовет раздражение. Поэтому открыла рот, чтобы попрощаться, и обнаружила, что извиняется за что-то другое.
– Прости за отца.
– Не стоит. – Он откинул прядь волос, которая выбилась из укладки. – Он явно очень тебя оберегает.
«Оберегает» – не то слово, которым бы выразилась Розалина. Но лучше пусть он думает так, чем поймет, насколько она подвела отца.
– Да. Он… да.
Снова долгое молчание.
– Может быть, прогуляемся? – спросил Ален.
Ладно. Это же хорошо, правда? Не то чтобы она этого ожидала. Или на это надеялась. Ну, не то чтобы особенно.
– Ты… точно этого хочешь?
Он насмешливо поднял бровь.
– Вовсе нет, Розалина-эм-Палмер. Но, может, все-таки пройдемся?
– Вдруг из этого получится еще одно приключение.
– На этот раз с настоящей тобой?
Это было словно увидеть спасательную ветвь или оливковый плот.
– Обещаю.
– Тогда идем. Речка в той стороне.
Она рискнула улыбнуться.
– Ты же не собираешься там со мною расквитаться, правда?
– Не смешно, Розалина. Мне же не двенадцать.
Они прошли вниз по холму, окруженные нежными лиловыми цветами английского сельского вечера, прежде чем Розалина набралась смелости и сказала.
– Тогда я расценю твое нежелание столкнуть меня в реку как хороший знак.
Он посмотрел на нее свысока. Его глаза лукаво заблестели.
– Я не сказал, что не хочу столкнуть. Я сказал, что для этого слишком взрослый.
– А знаешь, что действительно по-взрослому? Называть себя взрослым.
– А знаешь, что еще взрослее? Притворяться, будто ты ездила в Малави, когда на самом деле не ездила.
Она вздрогнула. Но по крайней мере он ее дразнил, а не называл лгуньей.
– То, что ты выводишь меня из себя, означает, что ты уже смирился?
– Может быть. Скажу, когда мы узнаем друг друга лучше.
Розалина не была готова к огромному облегчению, которое нахлынуло на нее. Она не знала, заслужила ли второй шанс, но, черт возьми, хотела им воспользоваться. И да – как раз тогда, когда напомнила себе, что ее приоритетом была выпечка, а не парни. Но разве Анвита не права? Разве не нормально хотеть и того и другого? Ее учили стремиться к высоким целям. И хотя родители не были в восторге от ее нынешней цели, если она сможет выйти из этой ситуации с десятью тысячами долларов, контрактом на издание книги, новой карьерой и архитектором, то все это будет достаточно весомыми галочками в графе «Жизнь удалась».
Только была одна проблема.
– Мне не о чем рассказывать, – призналась она.