Исполнить некую — чтоб смог мой повелитель
Согреться сердцем, словно у костра зимою
Озябшие на стуже руки отогреть.
АЛЬБОВАЙН
О нет, не надо:
Ты солнце, что весь год любовью согревает; стуже,
Зиме здесь места нет.
РОЗАМУНДА
Мой милый Альбовайн,
Любовь не скроет нас от взоров близких -
От взора девушки моей и юного героя,
Который для тебя сияет как боец отважный,
Но для меня он как влюблённый в деву близок,
Как правда честный Альмахильд.
АЛЬБОВАЙН
Как смеют губы
На имени его запнуться, будто это ты -
Кто его любит! Лучше обожай свою служанку.
РОЗАМУНДА
Я так люблю, как меня любят. Хильдегарда,
Оставь нас. Всю мою любовь ты знаешь.
ХИЛЬДЕГАРДА
Знаю, королева.
(Выходит)
АЛЬБОВАЙН
Что тяготит его? Агонией восторга,
Мученьем и величьем взгляд исполнен,
Как у святого в пытках! Веселее, друг:
Достоинство в тебе осталось.
РОЗАМУНДА
Пощади его.
Король узнать не может, как тоскует сердце
От мук любви, несвойственной владыкам, и стыда,
Что и героям свойствен.
АЛЬБОВАЙН
Но любимым быть — не стыдно,
Считать, что недостоин страсти ты такой,
Её не заслужил. Мне кажется, страдает
Он сердцем, хотя быть должен веселее моря,
Разбуженного ветром и весенним солнцем.
АЛЬМАХИЛЬД
Нет,
Король, я не страдаю так. Ценю твою заботу.
АЛЬБОВАЙН
От сердца боли страждешь — или от стыда?
РОЗАМУНДА
Король,
Щади его. Такой любви ты сам не ведал. Жжёт,
Терзает дух, на части рвёт она.
АЛЬБОВАЙН
Не ведал. Королева,
А ты такую страсть познала?
РОЗАМУНДА
Чувства, и глаза, и сердце
И слабы, и сильны, как повелось у женщин;
Бессильны мы, но в слабости есть сила. Вы, мужи,
Мудрее и сильнее своих спутниц; вам не надо
Такого знанья боли изначальной,
Которая нам ум и чувства обостряет.
Червь то изведал, что неведомо орлам.
АЛЬБОВАЙН
Довольно.
Намёков, наставлений мне не нужно. Я любил
Тебя всегда, но никогда ещё — так сильно.
Любви навстречу твоя нежность пробудилась,
Сладка и милосердна, о любви радея.
РОЗАМУНДА
Нежным
Любовь всё видит; пусть хвалы звучат — тебе,
Не мне они; и не меня — тебя должны те двое
Благословлять, любить, как короля любви.
АЛЬБОВАЙН
К тебе, ко мне и к ним да будет добрым Бог!
Скорее бы минул июнь горячий италийский,
Так он гнетёт меня.
РОЗАМУНДА
Недолго уж осталось
Терпеть нам от него, с ума сходить:
Ещё день, два пройдут — и сгинет он, умрёт.
АЛЬБОВАЙН
Желаю, чтобы лето вместе с ним скончалось.
Ещё два красных месяца должны поставить
Клеймо калёное на души, чувства; даже море
Здесь не такое, что утешит человека:
Здесь хор приливов мощных не звучит,
Что волны катят, и поют, растут, спадают,
Нам душу облегчая музыкой прибоя, свежесть вея,
Рождаясь, умирая днём и ночью.
РОЗАМУНДА
Так утешься:
Сам Бог сюда привёл нас.
АЛЬБОВАЙН
Точно. Смерти Бог,
Огня и битвы, что рукой тяжёлой
Гнетёт мой дух. Но не тревожься ты,
Да будет мир в душе.
РОЗАМУНДА
Мир и тебе.
(АЛЬБОВАЙН уходит)
Иди за ним: ударь сейчас — силён ты, но сильнее
Тебя король, могучи его мышцы.
В бою тебе не победить.
АЛЬМАХИЛЬД
Его сразить не смею
Вот так.
РОЗАМУНДА
Посмеешь погубить в огне подругу? Или он,
Или она умрёт, к столбу привязана. Ведь легче
Ему случится умереть. Иди, спаси её. Один удар.
АЛЬМАХИЛЬД
Не смею. Будь ты Богом проклята! Готов я!
(Выходит)
РОЗАМУНДА
И я увижу это. Ты, отец, увидишь!
(Выходит)
ACT V
Зал торжеств во Дворце
Входят АЛЬБОВАЙН и РОЗАМУНДА
АЛЬБОВАЙН
Детьми нас делает июнь: мне ночью показалось,
Когда ты мира мне желала, и пошёл к себе я,
Что простучали сзади быстрые, сторожкие шаги;
А обернувшись, ничего я не увидел; ты стояла
И Альмахильд, мой мощный воин, был там,
К тебе спиной; обычно всё; но пало сердце
И вновь забилось сильно. Над собой я посмеялся -
Так может девой робкой стать мужчина, когда жар
Наполовину жизнь расплавил в нём. Твои глаза,
И те слабей его, хотя горят, как звёзды на ветру
В день, приносящий тучи. Скоро слуги стол
Наполнят яствами и пригласят гостей сюда;
Пока одни, признайся мне, что тебя мучит.
РОЗАМУНДА
Нет, ничего.
АЛЬБОВАЙН
Чем поклянёшься, милая?
РОЗАМУНДА
Чем скажешь -
Землёю, адом, раем, человеком, Богом..
Я знаю, любящее сердце что терзает, и уста
Замкнуло страхом, в чём признаться хочешь.
Тот кубок, что распили на последнем пире,
Ещё горчит на языке. Меня не принуждай
Вновь уверять тебя. И если попрошу -
Мне слово дай, прощенье клятвой закрепив.
АЛЬБОВАЙН
Не будь такой капризной.
РОЗАМУНДА
Не перечь мне в этом.
АЛЬБОВАЙН
Мой старый, верный друг Нарсет услышал
Моё веленье. В королей гробнице, с честью
Останки похороним, вместе с ними память
О розни между чадом твоего отца и мною,
О всём, что ниже чести и любви.
РОЗАМУНДА
Нет, о владыка,
Пусть череп мёртвый жизнь продолжит, знаменуя
Союз любви, доверья безупречный наш. Тогда
Окажем брачным узам честь, не нанеся отцу
Бесчестья. Здесь уже вовсю бушует праздник,
Пир брачный в честь любви взаимной нашей;
Так пусть коснётся губ сосуд из кости мёртвой,
Мы выпьем за забвение всего, кроме любви.
И в этом мне не прекословь.
АЛЬБОВАЙН
Избави Боже.
РОЗАМУНДА
Бог споры запрещает: надо подчиняться.
Вели Нарсету верному нам чашу подносить,
А я вина плесну, рукой своей наполнив
Любви святую меру, чтобы закрепить
Причастием союз счастливый наш.
АЛЬБОВАЙН