— Если ты дашь нам несколько минут, мы всё тебе расскажем. А пока не мешай!
— Хорошо! — Боуд принуждён был отодвинуться назад, однако продолжал пристально следить за действиями обеих женщин. И уж со всем вниманием прислушивался к каждому слову которое раздавалось в помещение.
— Похоже, Джеймс опять оказался прав, — раздался голос профессора Коэл, — и на пергаменте, и на чётках даже не вооружённым глазом видны волосы. Длинные волосы. Точнее можно будет сказать в лаборатории. Однако судя по расположению этих волос, эти вещи действительно были спрятаны именно в них.
— Согласна, — раздался голос Александровой, — пергамент, как и чётки, выглядят очень…давними. Возможно, мы действительно имеем дело с восьмым веком нашей эры. Видишь своеобразную желтизну?
— Вижу! — снова раздался голос профессора Коэл, — но ты посмотри, как хорошо сохранились чётки. Сколько цифр на этих бусинках. Ты не находишь это странным? А на пергаменте что- то написано…похоже, это латынь,…точно латынь.
— Что,…что там написано? — не выдержал Боуд.
— Сейчас попробую прочитать, — профессор Коэл осторожно взяла свиток и поднесла к глазам. Боуд увидел размашистые буквы расположенные поперёк свитка, а чуть позже услышал значение этих букв.
— «Аппокалепсис»! Чёрт, точно «Аппокалепсис», — раздался её удивлённый голос. — Что бы это значило?
— Энн, прочитай и узнаешь! Если конечно. Ты ещё не разучилась читать!
— Нетерпеливый какой стал, — пробормотала профессор Коэл бросая взгляд на напряжённого Боуда. — Теперь ты понимаешь, что мы чувствуем, когда ты начинаешь ходить кругами и ничего толком не объясняешь.
— Энн!
— Уже читаю Джеймс! — профессор Коэл осторожно развернула пергамент. В помещение отчётливо послышалось своеобразное шуршание. Александрова пристроилась справа от подруги. Едва взглянув на раскрытый пергамент, она не удержалась и вскричала:
— 590 год? Неужели такое возможно?
Глава 9
Рукопись неизвестного монаха
«Пятьсот девяностый год от рождества Христова»
Именно в том году мне пришло светлейшее озарение. Я покинул родину и в сопровождении двенадцати верных учеников своих, отправился в далёкие странствия. Мы не ведали, какие опасности и несчастья подстерегают нас в пути. Не ведали мы и страха, ибо шли лишь с одной мыслью — донести слово божье и наши мысли до всех, кто истинно нуждался в них. Нам пришлось пройти немало стран, прежде чем была найдено святое место. То самое место, где душа обретает покой и устремляется ввысь, к ангелам божьим. Не могу сказать, что во всяких местах нас принимали с радостью и приветливостью. В иных странах, малых и больших, люди были злы и не выслушав наши речи изгоняли прочь от себя. Такие дни становились самыми ужасными, ибо в них мы не видели пользы для слова божьего. Но господь нас не оставлял, ибо прославляли мы имя и деяния его. Как- то раз мы остановились в одном лесу. Время наступало холодное. По этой причине, мы и решили воздвигнуть скромное жилище, в котором и пройдут эти дни. Именно в том лесу всё благое и началось. Прознав про нас, люди приносили еду и одежду. Вначале они только расспрашивали нас, а после собирались многим числом, невзирая на холод и долгими вечерами слушали наши рассказы. Те дни были наполнены радостью, ибо люди от нас уходили счастливые и довольные. Мы рассказывали о праведной жизни святых апостолов и иных святых, обещая им вечную жизнь в царствие Божьим. Мы отпускали им грехи, благословляя на добрые дела. Призывали к милосердию и учили молитвам. Я сам верил в свои слова и наставлял других в истинной вере. Но пришло время, когда я глубоко задумался о смысле «святости»? «Я захотел понять, в чём заключена истинная вера в Бога? Чего он хочет от нас?». Этими и другими вопросами я начал задаваться после одного весьма странного случая. На нём я остановлюсь подробней, ибо именно он дал мне другое осмысление в веру господа нашего и всего насущного. «Произошёл этот случай в конце нашего пребывания. Мы уже собирались покинуть лес. Как- то ночью ко мне пришла женщина. Она сказала, что меня хочет видеть некий старец. И ещё она сообщила, что он умирает». Желая всей душой оказать старцу посильную помощь, я отправился с ней. Она меня привела в свой дом. Скажу сразу: Меня этот старец поразил с первого взгляда. Я никогда не видел столь благородного лица, разве что представлял себя святых с таким образом. Он был облачён в лохмотья которые едва прикрывали тело. Той ночью меж нами состоялась длительная беседа. Именно тогда моя вера в собственные познания — пошатнулась. Старец обладал непонятным умением — разрушать все мои слова. Я понял это, едва заговорив с ним: