Лицо актера не выражает ничего. Он снова пытается уйти, но Гильденстерн его удерживает.
– Говоря откровенно, мы дорожим вашим обществом за неимением другого. Слишком долго были предоставлены самим себе... В итоге неуверенность, связанная с чужим обществом, оказывается даже привлекательной.
Актер
– Неуверенность – нормальное состояние. Вы не исключение.
Он снова пытается уйти; Гильденстерн удерживает его.
Гильденстерн
– Но ради всего святого – что нам делать?!
Актер
– Расслабьтесь. Реагируйте. Как все люди. Нельзя же идти по жизни, на каждом углу задавая проклятые вопросы.
Гильденстерн
– Но мы не знаем, что происходит. И что нам с собой делать. Мы не знаем, как нам поступать.
Актер
– Как? Естественно. Вы же знаете по крайней мере, зачем вы здесь.
Гильденстерн
– Знаем только то, что нам говорят. А это – немного. И, кроме того, мы не убеждены, что это – правда.
Актер
– В этом никто не убежден. Все приходится принимать на веру. Правдиво только то, что принимается за правдивое. Такова плата за существование. Можно быть нищим, но все в порядке, пока есть такое покрытие и пока его можно разменять. Человек основывается на предположениях. Что вы предполагаете?
Розенкранц
– Гамлет переменился, внешне и внутренне. Мы должны выяснить, что повлияло.
Гильденстерн
– Он не слишком идет навстречу.
Актер
– А кто идет – в наши-то времена?
Гильденстерн
– Он... э-э-э... мрачен.
Актер
– Мрачен?
Розенкранц
– Безумен.
Актер
– В каком смысле?
Розенкранц
– Ох. (К Гильденстерну.) В каком смысле?
Гильденстерн
– Ну, не то чтобы безумен – подавлен.
Актер
– Подавлен.
Гильденстерн
– Мрачно настроен.
Розенкранц
– Зависит от настроений.
Актер
– Мрачных?
Гильденстерн
– Безумен. И вообще.
Розенкранц
– Именно.
Гильденстерн
– В частности.
Розенкранц
– Разговаривает сам с собой. Что есть несомненный признак безумия.
Гильденстерн
– Если не говорит разумные вещи. Что он делает.
Розенкранц
– Что означает обратное.
Актер
– Чему?
Короткая пауза.
Гильденстерн
– Думаю, я понял. Человек, разговаривающий сам с собой, но со смыслом, не более безумен, чем человек, разговаривающий с другими, но несущий околесицу.
Розенкранц
– Или одинаково безумен.
Гильденстерн
– Или одинаково.
Розенкранц
– А он делает то и то.
Гильденстерн
– То-то и есть.
Розенкранц
– Клинически нормален.
Пауза.
Актер
– Почему?
Гильденстерн
– А? (К Розенкранцу.) Почему?
Розенкранц
– Именно.
Гильденстерн
– Именно – что?
Розенкранц
– Именно почему.
Гильденстерн
– Что именно почему?
Розенкранц
– Что?
Гильденстерн
– Почему?
Розенкранц
– Что почему, собственно?
Гильденстерн
– Почему он безумен?
Розенкранц
– Понятия не имею.
Шаги.
Актер
– Старик считает, что он влюбился в дочку.
Розенкранц (пораженный).
– О боже, это свыше моего разумения!
Актер
– Нет, нет – у него нет дочки – старик считает, что он влюбился в его дочку.
Розенкранц
– Старик?
Актер
– Гамлет. Влюбился в дочку старика. Старик так думает.
Розенкранц
– Хо! Это уже приобретает смысл. Страсть без взаимности.
Актер порывается уйти.
Гильденстерн (полицейским тоном).
– Никто не выйдет из этой комнаты. (Пауза, мягче.) Без достаточных оснований.
Актер
– Почему?
Гильденстерн
– Это болтание взад-вперед напоминает балаган. Теряешь контроль над ситуацией. Отныне здесь будет царить порядок.
Актер
– Мне надо учить стихи.
Гильденстерн
– Проходи.
Актер уходит в боковую кулису. Розенкранц складывает ладони рупором и кричит в противоположную сторону.
Розенкранц
– Следующий!
Никого.
Гильденстерн
– Чего ты ждешь?
Розенкранц
– Чего-то... кого-то... Ничего.
Сидят лицом к залу.
– Голоден?
Гильденстерн
– Нет, а ты?
Розенкранц (задумчиво).
– Нет. Помнишь ту монету?
Гильденстерн
– Что?
Розенкранц
– Наверно, я потерял ее.
Гильденстерн
– Какую монету?
Розенкранц
– Не помню точно.
Пауза.
Гильденстерн
– Ах, ту... смешно.
Розенкранц
– Не понимаю, как это вышло.