Там, например, говорится, что в 1601 г., когда мальчику было пятнадцать лет, овдовевшая мать повезла его в Тюбинген, чтобы он мог учиться в знаменитом Вюртембергском университете. Будучи студентом в Тюбингене, как рассказывается далее, Андреэ увлекся литературным творчеством — его первые юношеские опыты относятся приблизительно к 1602–1603 гг. Он написал, среди прочего, две комедии на сюжеты библейской Книги Есфирь и мифа о Гиацинте (обе, как утверждает автор, сочинялись «в подражание английским актерам»), а также произведение под названием «Химическая Свадьба». Эту последнюю вещь Андреэ характеризует латинским словом ludibrium — «выдумка», «шутка», «пустячок»[92].
Судя по известному нам варианту «Химической Свадьбы» (с Христианом Розенкрейцем в качестве главного героя), опубликованному в 1616 г., ранний вариант того же произведения должен был представлять собой алхимическую аллегорию, в которой «свадьба» символизировала алхимические процессы. Первоначальный вариант не мог быть тождествен тексту, опубликованному в 1616 г., ибо последний содержит скрытые намеки на розенкрейцерские манифесты 1614 и 1615 гг., а также на курфюрста Пфальцского, его хайдельбергский двор и женитьбу на дочери Якова I. Ранний вариант «Химической Свадьбы», до нас не дошедший, к моменту вторичной публикации этой вещи в 1616 г. наверняка был переработан. Тем не менее, тематическое ядро произведения, его основные идеи наверняка присутствовали уже в утраченной ныне первой редакции.
Мы полагаем себя вправе высказать несколько весьма правдоподобных предположений о том, какие именно влияния и происшествия могли вдохновить Андреэ — в бытность его студентом в Тюбингене — на сочинение названных произведений.
Правителем герцогства Вюртембергского был в ту пору Фридрих I, алхимик, оккультист и восторженный англофил, лелеявший всю жизнь две взаимосвязанные мечты, а именно: заключить союз с королевой Елизаветой и получить от нее орден Подвязки. Несколько раз он посещал Англию в видах достижения вожделенных целей и, похоже, привлек там к себе всеобщее внимание[93]. Королева называла Фридриха его семейным прозвищем «кузен Мумпельгарт», а исследователи шекспировской пьесы «Виндзорские насмешницы» до сих пор не пришли к единому мнению о том, как следует понимать упоминание «кузена Гармомбля» и загадочный эпизод кражи лошадей, нанятых в гостинице «Подвязка» слугами какого-то немецкого герцога[94], — многие полагают, что в том и другом случае подразумевается Фридрих Вюртембергский[95]. Королева дала согласие на присвоение герцогу Вюртембергскому звания кавалера ордена Подвязки в 1597 г., но церемония инвеституры по разным причинам откладывалась до ноября 1603 г., когда для облечения Фридриха инсигниями Подвязки в Штутгарт, его столицу, прибыло специальное посольство от Якова I.
Направив посольство к Фридриху в первый же год своего правления, Яков I ясно выразил намерение продолжать политику Елизаветы и поддерживать дружбу с немецкими протестантскими князьями. И хотя в последующие годы он не оправдал внушенных этим жестом надежд, в 1603 г. в Вюртемберге воцарение нового английского короля было воспринято как событие, открывающее путь к осуществлению самых дерзновенных упований: и посланников короля, прибывших, чтобы вручить герцогу регалии ордена, и сопровождавших их английских актеров встречали с огромным энтузиазмом.
Штутгартская церемония инвеституры и сопутствовавшие ей празднества описаны Э. Целлием — его составленный на латинском языке отчет был напечатан в Штутгарте в 1605 г. и частично включен (в английском переводе) в «Историю Ордена Подвязки» Элайаса Ашмола[96].
Шествия, по ходу которых английские официальные лица, представлявшие рыцарей Подвязки и несшие инсигнии этого ордена, торжественно встречались с немецкими сановниками, произвели самое блестящее впечатление. Роскошнее всего обставлено было появление самого герцога: Фридрих вышел весь усыпанный драгоценностями и казался окруженным подобием нимба — «лучащейся смесью пестрых красок»[97]. Среди англичан, представлявших орден, находился и Роберт Спенсер, по утверждению Целлия, родственник знаменитого поэта[98]. Из этого любопытного упоминания следует, что в Штутгарте было известно имя Спенсера, а может, и содержание «Королевы фей».
Герцог, во всем великолепии своего убранства, проследовал в церковь, где под звуки торжественной музыки ему были переданы регалии ордена. После проповеди вновь пришел черед музыки — зазвучали «гласы двух Отроков в одеждах белых[99] с крылами, как у ангелов, и стоявших друг противу друга»[100].
92
Andreae, Vitae, p. 10. На заявление Андреэ, что он сочинял пьесы, подражая гастролирующим английским актерам, впервые обратил внимание Э.К. Чеймберс: E.К. Chambers, Elizabethan Stage, I, p. 344 n.
93
О Фридрихе Вюртембергском и его отношении к Англии см.: W. B. Rye, England as seen by Foreigners, London, 1865, pp. 1 ff.; Victor von Klarwill, Queen Elizabeth and Same Foreigners, London, 1928, pp. 347 ff.
94
«Виндзорские насмешницы», акт IV, сцены 3 и 5; см. также У. Шекспир, ПСС, т. 4, с. 626 (комментарий А. Смирнова к пьесе). — Прим. ред.
95
См. Введение Х.С. Харта к кн.: The Merry Wives of Windsor, Arden edition, pp. xli-xlvi.
96
Erhardus Cellius, Eques auratus Anglo-Wirtembergicus, Tübingen, 1606; Elias Ashmole, The Institution, Laws and Ceremonies of the most noble Order of the Garter, London, 1672.
98
Cellius, Eques auratus, p. 119. В ашмоловском сокращенном переводе отчета Целлия это место пропущено.