— Что ж ты, милая, так поздно бродишь? Или случилось чего? — старушка присела около меня, и я понуро опустила голову. Что ей сказать, я не знала.
— Я пока не могу рассказать, просто убежала из дома…
— Ну ладно, выпытывать не буду, уж переночуй сегодня, а потом возвращайся, а то за тебя волноваться будут.
— Никто не будет.
— Быть такого не может! Что за глупости говоришь? — возмутилась бабушка, по-доброму улыбнувшись. — Ну, давай знакомиться. Меня Зинаида Михайловна зовут. А тебя как?
— Ника… — тихо ответила я, потупив взгляд.
— О, какое имя интересное! — восхитилась Зинаида Михайловна, и взглянула на часы. — Давай, что ли, чая тебе налью, да и спать пойдём, а то поздно уже…
Я проследовала за бабушкой в маленькую уютную кухоньку, и села на невысокую облупленную табуретку, наблюдая за тем, как мне наливают чай. Он оказался очень вкусным, не таким, какой делала крёстная. Он был простым, без утончённых запахов и смесей, но безумно вкусным.
— Спасибо… — пролепетала я, допив стакан и поставив его на стол. — Где мне можно лечь?
— А я тебе сейчас диван разложу, ты только погоди, деточка.
— Хорошо, вы не торопитесь… — я слабо улыбнулась, впервые за всё это время.
На часах было десять вечера, когда я лежала, смотрела в потолок, и считала удары маятника в часах. Мне абсолютно не спалось. То ли от того, что место было незнакомым, то ли от того, что слёзы стянули кожу, и теперь она пылала, не давая уснуть.
Внезапно вспомнились слова Влада, и я с обидой закусила губу. Было по-прежнему больно осознавать, что он так назвал меня. Я не понимала, почему же так противно и горько от простых слов, не знала, и это ещё больше отягощало меня. Я ворочалась в постели, то и дело пытаясь найти удобную позу для сна, но у меня и так ничего не вышло.
— Идиот, дурак, извращенец! — шепнула я, и снова начала плакать, от чего подушка вскоре стала мокрой и противной. Я села и начала вдумчиво вглядываться в окно, за которым по-прежнему было темно.
— Ты всё не спишь? — внезапно я услышала голос Зинаиды Михайловны, и чуть вздрогнула от неожиданности. — Вижу, что-то тебе не даёт успокоится. Расскажи, Ника, легче станет.
— А знаете, почему бы и нет? — я улыбнулась сквозь слёзы, и начала своё повествование. Рассказала я и о Владе, и о том, как родители грезили нас поженить, и о том, какими гадкими словами он обозвал меня, чем, впрочем, отличилась и я, в ответ бросив ему пару ласковых. И о том, как убежала, и как попала сюда.
— Ох, натворила ты дел, милая. Зачем сбежала? Зачем столько плохого сказала Владу? — бабушка покачала головой. — А ведь если он сказал, что не ненавидит тебя, то значит, ты для него значишь что-то. Ты и не поняла, глупая. Он, видимо, вспыльчивый, своенравный, а ты просто всё время против него идёшь. Он хочет, чтобы всё по его воле было, а ты — нет. Вот и собачитесь постоянно, и не замечаете ничего кроме своих слов поганых. А ты в сердце к нему попробуй заглянуть, и посмотри, что случится. Раз уж так хотят, чтобы вы свадьбу сыграли, попробуй смиреннее быть, а то ты только их пыл разогреваешь своим отрицанием.
— Но почему я должна покоряться тому, кого не люблю?
— Если уж он тот, за кого ты замуж выйдешь, то соизволь считаться с его мнением… И что, правда не любишь?
Я густо покраснела, и задумалась. Возможно, чувства какие-то к нему у меня возможно были, но я старалась их отрицать.
— Не знаю…
— Эх, всё ты знаешь, да только не хочешь честной с собой быть. Я в своё время замуж не по любви вышла, а потом оно так повернулось, что жить друг без друга не могли… — старушка улыбнулась, вспомнив былые времена. — В то время я первой красавицей на деревне была, не то, что сейчас. И парни за мной толпами бегали, а я всё нос воротила, этот мне плох, да другой не подходит. Доворотилась, пришло время, все мои подруги замуж повыскакивали, и осталась я одна-одинёшенька. А жил по соседству парень, такой, что аж зависть берёт, да вот только он единственный, кто за мною не гонялся. А это жуть, как раздражало. Вот я и давай мать упрашивать, чтобы сосватала меня. И вскоре его родители к нам пришли, так и так, мол, пусть ваша дочка замуж за сына нашего выходит. То-то у меня радости было! А как встретились мы с ним, так сразу он мне и сказал, что и не посмотрит на меня, хоть даже я его женой буду. Вот так и начали жить…
— А что же дальше было? — я уж было раскрыла рот, ожидая не более эпичного продолжения, и тут бабушка хитро улыбнулась.
— А потом, год спустя, пошла я в лес, да заблудилась. Ух, как тогда я ревела, боялась, что там и сгину. Забрела далеко-далеко, и на домик какой-то наткнулась. Зашла, а там — никого. Ну, думаю, тут и переночую. Дверь закрыла, легла на широкую лавку, и уснула. Умоталась, бродя по лесу-то. А на утро слышу, дверь открывается, и топот ног. Испугалась, думаю, может, преступники какие-то. А открываю глаза, вижу: муженёк мой стоит, запыхался, глаза по пять копеек, и смотрит так, будто похоронил уже.
— И что же он сказал?
— Сказал, что любит, да как начнёт… — тут бабушка осеклась, строго глядя на меня. — А дальше не для твоих ушей рассказ, детонька. Только скажу, что скоро у меня первенец родился. Дочка, уж какая хорошенькая! — она мечтательно подняла глаза туда, где висели фотографии, и покачала головой:
— Да что-то вот не приезжает, не пишет, не звонит… — и замолкла.
— Вот, как у вас жизнь сложилась, значит? Да, тоже не просто, да вот только сомневаюсь, что он побежит за мной. Только, если родители прикажут…
— Ничего-то ты не знаешь, глупая. Мужикам только повод дай — сразу, как миленькие прибегут. Просто каждый свой характер имеет, и нужно мириться с ним, а то худо дело будет…
Звук стука в стекло прервал мои размышления, и мы вместе с Зинаидой Михайловной нервно вздрогнули, а та ещё и перекрестилась для верности.
— Михайловна, открывай, тут к тебе гости! — оповестил нас женский голос по ту сторону стекла, и бабушка быстро поднялась, засеменив к входной двери.
— Ты здесь жди, и не высовывайся! — шепнула она мне, и я послушно кивнула.
Через несколько секунд в доме я осталась одна, и поняла, что за окном начался разговор. Я тихо подкралась к окошку, и чуть отворила штору, украдкой глядя на калитку. Не сумев сдержать нервный вдох, я осела на пол, понимая, что если сейчас меня спалят, мне будет крышка.
========== Часть 5. А невеста пробегала. ==========
Лишь на секунду я заметила, как Влад нервно оглядывается, что-то говоря женщине, стоящей рядом с ним. Она без зазрения совести улыбалась и гладила его по плечу, видимо, заигрывая, хоть по возрасту в матери ему годилась.
— Ну, кто так поздно пришёл?
— Ох, Зинаида Михайловна, этот парень все дома оббежал, всё спрашивает про какую-то девчонку. Сестра его, верно? — женщина обнадёживающе посмотрела на Влада, надеясь, что он разыскивает никак не свою девушку.
— Нет, сестёр не видели, — протянула бабушка, перетаптываясь на месте, и всё ещё не впуская парочку за калитку.
— Вот как? Ну что ж, раз так вышло, то пошли ко мне, переночуешь, а там с утречка пойдёшь… — пролепетала женщина, всё время таща Влада куда-то за руку.
— У, мымра! — шепнула я, рассерженно стукнув кулаком по полу, отчего Влад насторожился, и я сощурилась, надеясь, что причиной этого стала не я.
— Сестру не видела, а вот невеста одна пробегала… — насмехаясь, обронила Зинаида Михайловна, и пошла обратно в дом, как вдруг Влад слишком громко для ночной тишины крикнул:
— Она у вас?
— Что ж, если да? — старушка повернулась, и выжидающе уставилась на него.