Энтузиастов оказалось мало, точнее никого. Я не знаю, чего ожидал этот дедж, но самоубийц он не нашел. Мы не зря прошли через эту школу, инстинкт самосохранения в нас развит больше, чем все остальное вместе взятое.
–Ясно, добровольцев нет, тогда вы, молодые, вас не жалко, готовьтесь, поедете в центре, – из какой книги вылез этот клоун? Он что патриотических фильмом пересмотрел? Сначала сказал, что мы не выживем, принуждать не будем, а теперь вот так? Да что бы тебя духи жарили!
– Вижу вам не повезло? – учитель подошел к нам. Судя по всему, он был внутри замка, обеспечивал поддержание купола. Сейчас он не казался таким грозным и страшным. Просто посеревший и уставший старик. Но если он здесь, значит защита пала.
Словно бы в подтверждение слов с небу ударил столб огня и оплавил одну из башен замка, вместе со всему лучниками, что там были.
– Так, вот свиток. Темный, держи. Это древний свиток, но ты поймешь язык, когда будете достаточно далеко от замка, прочти его. Постарайтесь вернуться, – мне кажется, он врет. Точнее, чего то не договаривает.
– А мы что, втроем поедем? Туда, к этим, рогатым и кусатым.
– Глупости, конечно нет, вон взвод усиленных рабов. То есть, солдат, они вас будут сопровождать. Не переживайте, они отменные войны. Прощайте, – учитель хлопнул меня по плечу и быстро пошел в сторону замка. В жизни не чувствовал себя таким использованным.
– Войны! Каждый выберите себе коня или единорога и держите этих юнцов в кольце! Они должны доехать как можно дальше! Благослови вас духи и удачи! – Я вот одного не понял, а какого нам дали этот свиток? Мы что, самые рыжие? А, понятно, из деджей больше никто не дернулся, а такой артефакт только мы можем нести, замечательно.
Все пошли к конюшням и стали выбирать себе ездовое животное. Я остановился напротив еще молодого единорога, жаль, что он не выживет, но он будет побыстрее, а мне сейчас это и нужно. Шкура, как жидкое серебро, переливалась под мощными мышцами. Идеально сложен, он был рожден, что бы вести табун, а должен так глупо погибнуть, по выбору совсем несмышленого всадника, меня.
Он перестал гарцевать на месте и просто встал, наверное, почувствовав мою печаль, и стал смотреть на меня. Как и все единороги, он был разумен. Наклонив голову, так, что бы рог смотрел точно мне в переносицу, он заглянул в мои глаза. В них точно читалось – ничего, я понимаю, я готов. Мне так показалось, я хочу в это верить, а не в то, что он сейчас меня проклинает, на чем свет стоит!
–Прости меня, друг. Прости.
Надев на него громоздкие, но удивительно легкие доспехи я стал одеваться сам. Поворотливость мне не нужна, поэтому взял из кучи самые большие доспехи. Что бы было тяжелей пробить и я мог проскакать лишние десять метров. Сев на единорога стал ждать. Я готовился, готовился погибнуть. А вот если бы меня просветили, что громоздкие, не означает самые надежные, я бы ему спасибо сказал.
Волна стали и серебра захлестнула меня. Всадники понеслись вперед и мы среди них. Пожав руки Дену и Талису, благо скорость позволяла, я взялся за клинок, хоть и не особо надеялся его применить. Метра под два в длину и слегка изогнутый, он удивительно легко лежал в руке. В ближнем бою бесполезен, но не заменим на скорости, для бокового удара. Он должен рубить как коса. Напоминая серп, но слега волнистый, что бы не застревать на скорости в доспехах, он был основным оружием светлых всадников.
Как только ворота замка открылись, демоны опешили. Они явно не ожидали того, что кто– то сунется на прорыв. Мы шли клином. Передний держал два серпа по бокам и каждый боковой всадник по одному со своей стороны. Получался движущийся клинок. Смертоносный, неумолимый, но состоящий из живых. Это и был главный недостаток.
Я слышал крики демонов, но только по началу. Несясь по их телам, я стал читать заклинание щитов. Надо влить все, все до капли. Сил уже нету, значит пустим резервы организма. Я должен добраться до центра, должен. Послышался свист, несравнимый ни с чем. Это летели болты. Летели, выпущенные в упор, жаждущие крови. Всадники падали один за другим, ржали наши младшие товарищи, части нас самих. Не было меня, не было друзей, не было врагов, были ли только мы и они. Мне пробили живот, прострелили грудь, но мне не больно. Уже не больно.