«Ради Бога. Я знаю, что мужчины не самые лучшие собеседники, но я подумала, что вчетвером они смогут все объяснить и успокоить тебя, чтобы ты знала, что ты в безопасности и среди друзей». Остановившись перед ней, женщина широко улыбнулась и протянула руку. «Привет. Я Катрисия Аржено Брансуик, но ты можешь звать меня Триша. Я жена Тедди Брансуика, начальника полиции Порт-Генри. Я также сама сотрудник правоохранительных органов и мать Тедди-младшего, которому твой сын только что помог слепить своего первого снеговика. А ты, конечно же, прекрасная мама Лиама, Эллисон. Выражение лица стало более серьезным, она добавила: «Кстати, ты проделала с ним блестящую работу. Он чудесный мальчик, такой милый и вежливый».
«Я. . Спасибо, — наконец сказала Элли и после кратчайшего колебания сунула зажигалку в карман, чтобы пожать руку, которую Триша все еще держала. «Приятно познакомиться.»
Триша улыбнулась ей, как будто она сделала что-то особенно умное, убрав зажигалку. «Мальчики ждут меня на кухне. Я обещала им печенье и горячий шоколад, чтобы согреться. Не хочешь присоединиться к нам, чтобы я могла ответить на все те вопросы, на которые не смогли эти приматы?
Элли заметила раздражение на лицах мужчин, и если бы ситуация была иной, она, возможно, рассмеялась бы. Вместо этого она просто вежливо пробормотала: «Звучит заманчиво».
«Хорошо.» Триша взяла ее за руку и подтолкнула к двери, говоря: «Тогда пойдем. Тебе понравится кухня Сэм. Она большая и великолепная. Я завидую каждый раз, когда вижу ее. Я работаю над тем, чтобы уговорить Тедди расширить и отремонтировать нашу. Тедди-старший, а не младший, — добавила она, а затем призналась: — Я думаю, это работает».
Элли расслабилась под веселую болтовню женщины. Она знала, что это было просто для того, чтобы успокоить ее, но это сработало, признала она, когда Люциан отодвинулся в сторону, чтобы позволить им выйти из комнаты.
Медленно ведя ее по коридору, Триша ухмыльнулась, увидев лак для волос в руке Элли, и сказала: «Я тоже пользуюсь этой маркой. Хорошо держит завиток и создает лучшее пламя».
— Ты тоже используешь его как импровизированный огнемет? — с сомнением спросила Элли.
«Теперь, когда я гуляю в ритме Порт-Генри, уже не так часто. Там довольно тихо. Но я раньше была силовиком в Нью-Йорке, а лак для волос и зажигалка легкие и пригодны, когда мы зачищаем гнезда изгоев, — весело сказала она.
Женщина улыбалась так широко, что Элли тоже не могла не улыбнуться, но сказала: — Все постоянно упоминают изгоев. Кто они такие?»
— Боже мой, они вообще ничего тебе не сказали, не так ли? — сказала Триша, с отвращением качая головой. «Изгои — это, по сути, бессмертные преступники, нарушившие наши законы и о них нужно позаботиться».
— Смерть от самодельного огнемета? — спросила Элли. Она знала, что вампиры, или бессмертные, как они хотели чтобы их называли, невероятно легко воспламеняются. Стелла передала этот лакомый кусочек за несколько месяцев до своей смерти. Конечно, Элли сама увидела тому доказательство, когда умерла Стелла. Она вспыхнула, как трут, облитый бензином, когда дом взорвался, и Элли была уверена, что один выстрел из огнемета станет смертным приговором для бессмертного.
— Только при зачистке гнезд изгоев, — серьезно заверила ее Триша. «В таких случаях главный изгой обычно очень старый бессмертный, который сошёл с ума и обратил кучку невинных ничего не подозревающих смертных. К сожалению, они обычно не добры, а затем заставляют новообращенных делать вещи, которые также сводят их с ума». Она пожала плечами. «Часто заканчивается это тем, что приходится зачищать все гнездо».
— «Зачищать», то есть усыплять, как бешеных собак, — тихо предположила Элли.
«Почти, все зависит от случая», — сказала Триша, беззастенчиво пожав плечами, а затем остановила ее, когда они достигли дверного проема кухни. Выжидающе глядя на нее, она спросила: «Разве это не славно?»
Элли начала оглядываться, но замерла, когда крик привлек ее внимание к мальчикам у раковины. В следующее мгновение Лиам несся к ней по длинной белой кухне. Мальчик был еще в нескольких футах от нее, когда он прыгнул на нее, летя по воздуху так, что ей пришлось уронить лак для волос, чтобы поймать его. Она знала и была благодарна за крепкую руку, которую Катрисия положила ей на спину, когда Лиам врезался ей в грудь, иначе она могла бы упасть. Этот прыжок он делал только тогда, когда был очень счастлив, и это не то, что мог бы сделать смертный ребенок. Это всегда немного озадачивало ее, но теперь она почувствовала облегчение, увидев это. Это успокоило ее, что с ним все в порядке.