«Мама, ты встала! Мне так много нужно тебе рассказать. Я пил кровь из пакета, а мама Тедди испекла нам блины и… Тебе лучше? он прекратил свою быструю болтовню, чтобы спросить с широко распахнутыми обеспокоенными глазами. «Мама Тедди сказала, что ты метеозависима, и мы должны дать тебе поспать сегодня утром. Ты сейчас не в курсе погоды?
Элли смотрела на ребенка в своих руках, ее сердце просто таяло от любви. Он был таким красивым, драгоценным маленьким мальчиком, что ей просто хотелось тискать его. Что она и сделала сейчас, прижимая его к своей груди и немного поворачиваясь из стороны в сторону.
«Да, мой сладкий, теперь мне намного лучше», — заверила она его, быстро поцеловав в лоб, прежде чем откинуться назад, чтобы посмотреть на румянец на его розовых щечках. — Тебе было весело на улице?
На лице Лиама сразу же промелькнуло чувство вины, за которым последовало беспокойство, когда он сказал: «Да. Я сказал им, что мне нельзя выходить на улицу. Но они сказали, что все будет хорошо. Здесь безопасно, и ты не расстроишься. Ты расстроена?»
— Нет, — торжественно заверила она его. — Я рада, что ты повеселился.
«Это было весело», — сказал он, и его улыбка вернулась к полной силе. «Мы слепили снеговика и сделали снежных ангелов, а теперь у нас будет горячий шоколад. . если… можно?» — добавил он с беспокойством, а затем выпалил: — Тедди говорит, что горячий шоколад — лучший. Я могу выпить немного, не так ли?»
«Конечно можешь.» Едва слова сорвались с ее губ, как Лиам вырвался из ее рук и встал на пол. Отвернувшись от нее, он бросился обратно к своему новому другу, восторженно визжа: «Ура! Мы можем выпить горячего шоколада».
Элли слабо улыбнулась, но чувство вины грызло ее, когда она наблюдала за его волнением. Лиам никогда не пил горячий шоколад. Это была роскошь, а денег на роскошь в той жизни, которую они вынуждены были вести, было не так много.
— Ну, — весело сказала Триша, наклонившись, чтобы взять банку с лаком для волос и поставить ее на прилавок рядом с ними. «Да, кухня вряд ли может конкурировать с таким приветствием. Он очень любит тебя».
— И я люблю его, — мягко сказала Элли, еще раз взглянув на него, прежде чем обратить внимание на большую белую кухню. И она была большой. Она предположила бы, что она была около тридцати футов (9 м) в длину с островом посередине и шкафами, тянущимися почти по всей длине с обеих сторон, за исключением последних восьми футов (2,5 м), занимаемых ею и Тришей. Там ее оставили открытой для большого круглого стола и восьми стульев, которые нужно было поставить перед окнами, выходящими во двор. Были также две двери, где заканчивались шкафы; одна была дверным проемом, в котором они стояли. Но напротив была прочная дверь, которая, как догадалась Элли, вела то ли в гараж, то ли в кладовую, то ли куда-то еще.
«Это довольно удивительно», — сказала она наконец, ее внимание вернулось к Лиаму и его новому другу. Тедди Аржено Брансуик-младший был красивым маленьким парнем с темными волосами, как у ее сына, и такой же очаровательной улыбкой, но в то время как у Лиама были зеленые глаза с серебряным блеском, у Тедди были голубые и серебряные. Однако оба мальчика вырастут красивыми мужчинами, решила она.
— Лиам упомянул, что вы двое много двигаетесь.
Элли оторвала взгляд от мальчиков и увидела, что Катрисия, или Триша, как она сказала называть ее, подошла к плите, чтобы взять чайник с одной из конфорок. Она смотрела, как та несет его к раковине, а затем прислонилась к стойке рядом с плитой и призналась: «Да. К сожалению. Но это было необходимо», — добавила она, чтобы убедиться, что женщина не думает, что она просто богемка по натуре. «Обычно мы переезжаем раз в месяц или два».
— Из-за изгоев, которых Магнус и Тайбо нашли нападающими на вас? — спросила Триша, понизив голос настолько, чтобы мальчики не могли ее услышать. Тедди и Лиам забрались на стулья у стола в другом конце комнаты и теперь гоняли по его поверхности гоночные мини-машинки, издавая при этом звуки врум-врум.
— Да, — недовольно сказала Элли.
Триша кивнула и, видимо, решив, что в чайнике достаточно воды, закрыла кран и отнесла чайник обратно к плите. Она поставила его, повернула ручку на плите, пока из горелки не вырвалось пламя, увеличила огонь, а затем повернулась, чтобы прислониться к стойке с другой стороны плиты, чтобы наблюдать за мальчиками, прежде чем она спросила: Кто они?»
— Я не уверена, — медленно сказала Элли и нахмурилась, потому что это было правдой. Она очень мало знала о стае вампиров, от которых убегала последние четыре года. Только то, что они были другими жертвами того же самого вампира, который обратил Стеллу и ее мужа, и что они сделают все, что потребует их «сир», как назвала его Стелла. Стелла не боялась ничего, кроме того, что этот человек прикоснется к ее сыну. Она боялась, что он превратит Лиама в ненасытного кровососущего изверга, как те люди, которых он обратил, и была полна решимости спасти своего сына от этого. Настолько, что Стелла отдала свою жизнь, пытаясь защитить Лиама.