С тех пор Элли делала все возможное, чтобы сдержать свое обещание и защитить Лиама. Она отказалась от своей предыдущей жизни, успешной, стабильной и безопасной, ради жизни в бегах. Хотя она сомневалась, что Стелла этого ожидала. Вероятно, она думала, что, пожертвовав собственной жизнью, ее преследователи убедятся, что и она, и Лиам мертвы, и Элли придется растить его в относительном мире и безопасности. Именно этого Элли и ожидала в ту ночь, когда умерла Стелла. Но все пошло не так.
— Здесь ты действительно в безопасности, — внезапно сказала Катрисия, привлекая взгляд Элли. «Действительно. Мы никогда не причиним вреда тебе или Лиаму и хотим только помочь».
«Почему?» Вопрос был произнесен до того, как Элли успела над ним хорошенько подумать, но этот вопрос не давал ей покоя с тех пор, как она очнулась здесь. Почему они были здесь? Почему Тайбо и Магнус помогли им? Что они хотели от них? Элли никто не помогала последние четыре года. Она и Лиам были предоставлены сами себе.
Катрисия какое-то время молчала, рассматривая ее, а потом пожала плечами и просто сказала: «Это то, чем мы занимаемся. Мы несем ответственность за то, чтобы смертные были в безопасности от бессмертных, а бессмертные — от обнаружения».
«Итак, прошлой ночью нас спасли от этих бессмертных изгоев, а сейчас….». Ее рот сжался, и она добралась до своего главного беспокойства. «Этот мужчина сказал, что я плохая мать. Они попытаются забрать у меня Лиама?
— Что он сказал? — потрясенно спросила Катрисия.
— Я ничего подобного не говорил.
Элли и Катрисия обе повернулись к двери на эти раздраженные слова. Люциан вел мужчин в комнату, приближаясь к ним с хмурым лицом. «Я сказал, что он не твой биологический ребенок, и что ты, очевидно, понятия не имеешь, как его воспитывать, если позволяешь ему питаться тобой».
— О, дядя Люциан, — раздраженно вздохнула Катрисия. — Неудивительно, что Элли побрызгала тебя лаком для волос. О чем ты думал, говоря что-то подобное?
— О Правде, — прорычал он, проходя мимо них, чтобы открыть холодильник. «Она должна быть осведомлена о наших людях, наших способностях и наших законах, чтобы быть эффективной матерью для Лиама, иначе она может непреднамеренно воспитать его изгоем. А этого никто не хочет».
Элли почувствовала, как при этих словах ее сердце сжалось от страха. Он не думал, что Лиама следует забрать у нее, но что она должна большему научиться, чтобы правильно его воспитать. Она не могла не согласиться с этим. Были книги о воспитании смертных детей, но ничего об особенных детях вроде Лиама. Все, что она знала, это фильмы и художественные книги, ни в одной из которых не говорилось, что вампиры могут есть, и тем не менее Лиам ел еду. В младенчестве она кормила его чистой кровью, пока в первый раз он не схватил горсть картофельного пюре с ее тарелки, не засунул его в рот и не издал счастливого звука, пока ел. Она боялась, что он просто выблюет его обратно, что его организм не будет принимать пищу, но когда он удержал его, она начала предлагать ему детское питание в надежде, что ему понадобится меньше крови, если он будет есть человеческую пищу. Она также держала его подальше от солнца, опасаясь, что он загорится. Что еще она делала не так?
Мысли Элли сменились шоком, когда Люциан отвернулся от холодильника с пакетом крови в руке, резко поднял и ударил себя по лицу. По крайней мере, это выглядело так, будто он занимался самобичеванием пакетом с кровью. Но он не опустил его и не ударил себя снова. Вместо этого пакет остался у его рта, закрывая часть его лица. . а потом она поняла, что он начал сжиматься, как будто он присоединил его к вакуумному шлангу.
«Он прихлопнул пакет к клыкам», — мягко объяснила Катрисия. «Быстрое хлопающее движение лучше всего помогает избежать разрыва пакета и создания беспорядка».
— О, — слабо сказала Элли и сообразила, что его клыки теперь вытягивают кровь из мешка, поэтому он сжимается. Клыки, конечно, быстро все всосали, отметила она, слегка нахмурившись.
— Вот как мы питаемся с тех пор, как появились банки крови, — тихо сказал Магнус, и Элли оторвала взгляд от Люциана и увидела, что рядом с ней стоит очень большой, очень красивый мужчина. Он был достаточно близко, чтобы их руки соприкоснулись, стоит ей хоть немного сдвинуться с места, и это осознание заставило ее руку слегка покалывать, словно в предвкушении прикосновения. Такого раньше не было, и они были ближе, чем сейчас. Он действительно носил ее на руках, и она не реагировала на него так.