Элли обвинила в этом его запах. Она не могла понять, что это было, за исключением того, что в нем был намек на цитрусовые и что-то пряное. Он восхитительно пах, и она была удивлена, что не заметила этого раньше, но предположила, что была слишком расстроена событиями, происходящими в то время, чтобы задуматься об этом.
— Отныне так же будет питаться и Лиам, — добавил Магнус, отвлекая ее от своего запаха.
Элли встретила его взгляд, и ее глаза слегка расширились. Боже мой, у него были красивые глаза. Она замечала это и раньше, но у нее снова перехватило дыхание, когда она вгляделась в их бледно-голубые глубины. Вот только они были не просто бледно-голубыми, отметила она. В них были серебряные искры, и их число, казалось, росло, серебро заполнило его радужную оболочку и затмило синеву. Она зачарованно наблюдала за тем, как это происходило, а затем вздрогнула, когда рядом с ними засвистел чайник.
— Займешься? — спросила Триша, уходя.
«Да.» Слово было хриплым звуком. Смущенная, Элли откашлялась и добавила более сдержанным голосом: «Конечно», отвернувшись от Магнуса и встав перед плитой. Она выключила огонь и переставила чайник на холодную конфорку.
«Ну вот.» Триша вернулась к ней с подносом, на котором стояли четыре кружки и банка порошкового горячего шоколада. Она поставила поднос, взяла горячий шоколад, начала насыпать его в каждую из четырех кружек, которые собрала, а затем посмотрела на дядю. «Дядя Люциан, пожалуйста, возьми для меня сливки из холодильника», — попросила она, а затем добавила: «И кружку, если тоже хочешь. Воды должно хватить на всех».
К большому удивлению Элли, все мужчины двинулись за чашками и последовали за Люцианом к стойке, где работала Триша. Когда первые четыре кружки горячего шоколада были готовы, Элли отнесла их к столу и села за стол с мальчиками, чтобы не мешать. Она не удивилась, когда через несколько мгновений к ней присоединились остальные, каждый из которых уселся на один из восьми стульев, окружающих стол, поскольку их собственные напитки были готовы. Она подумала, что это огромный стол, когда впервые увидела его, но из-за толпы мужчин он вдруг стал казаться намного меньше, подумала Элли, а затем улыбнулась Трише, когда женщина присоединилась к ним с тарелкой шоколадной крошки. печенья и стопкой салфеток.
— Это Сэм приготовила печенье? — спросил Магнус, подозрительно глядя на тарелку.
— Да, но она перестала делать вещи из странных вещей, — весело заверил его Тайбо, беря несколько печенюшек. «Их можно есть. Уже все хорошо.»
«Жена Мортимера, Сэм, какое-то время увлекалась здоровой пищей, — с ухмылкой объяснила Элли Катрисия.
Тайбо фыркнул при этих словах. — Ты имеешь в виду, что у нее была миссия мучить всех нас. Женщина готовила коктейли из зародышей пшеницы и печенье с шоколадной крошкой, тахини, кокосовым сахаром или еще какой-то чертовой штукой. Мы все задались вопросом, что Мортимер сделал, чтобы разозлить ее.
— Я тоже задался этим вопросом, — мрачно сказал человек, которого она приняла за Мортимера.
«Хуже всего было то, что, пока она навязывала нам эту чушь, она ела гамбургеры и коктейли», — с отвращением сказал Тайбо, а когда Элли рассмеялась от удивления, он слегка улыбнулся и сказал: «Конечно, смейся над нашей болью».
«Мам, можно мы с Лиамом отнесем печенье в гостиную и посмотрим мультики?» Внезапно Тедди заговорил, привлекая всеобщее внимание.
«Нет. Там везде будут крошки, — сразу сказала Триша. «Сначала съешь печенье, а потом пойдешь мультики смотреть».
Мальчики посмотрели друг на друга, а затем, оба, засунули печенье в рот. Это были большие печенья, и, когда они закончили, у мальчиков надулись щеки.
— Лиам, — сказала Элли осуждающим тоном. «Ты подавишься. ".
Ее слова оборвались, когда мальчик быстро прожевал и проглотил печенье, затем схватил свою кружку и допил остатки горячего шоколада, как и Тедди. Поставив кружку, он лучезарно улыбнулся ей, как будто сделал что-то умное, и объявил: «Все готово».
— А теперь мы можем пойти смотреть мультики? — с нетерпением спросил Тедди.
— Если мама Лиама разрешит, то все в порядке, — торжественно сказала Триша.
Элли оказалась в центре внимания двух пар полных надежды глаз, и Лиам сказал: «Пожалуйста, мам?»