— Твоего отца арестовали? — спросил Магнус.
«Если бы. Они упомянули об убийстве по неосторожности в отношении моей сестры и что-то о захоронении их тел на ферме, но я не могу вспомнить, в чем заключалось обвинение». Она попыталась вспомнить, но потом пожала плечами. «Это не имеет значения. Его не было, когда они прибыли на ферму. Но они выкопали Джилли и мою мать и отвезли их на вскрытие, чтобы подкрепить обвинения против моего отца. Но он ушел задолго до этого. — добавила она, а затем объяснила: — Я видела его в поле, когда уходила, и я знаю, что он видел меня. Он перестал работать, выпрямился и просто смотрел, как я ухожу. Я думаю, он, вероятно, понял, что я расскажу кому-нибудь о том, что произошло, и они придут за ним, поэтому он собрал вещи, грузовик и уехал».
— Ты знаешь, куда он ушел? — спросил Магнус.
«Понятия не имею, и мне все равно», — сказала Элли, пожав плечами.
Магнус поколебался, а затем спросил: — А что насчет тебя? Что случилось с тобой потом?
«Меня поместили в систему и поместили в приемную семью. Они помогли мне получить номер социального страхования и прочее». Она рассмеялась. «Я родилась дома, и мое рождение никогда не было зарегистрировано, поэтому мне пришлось доказывать, что я существую и что я канадка, но они помогли мне с этим».
— А школа? он спросил.
Элли поморщилась, но до сих пор она была честна, поэтому продолжала оставаться честной. «Моя приемная мать отвела меня на тестирование, чтобы узнать, в какой класс мне идти в школе. К счастью, моя мать, по-видимому, была хорошим учителем, и мое домашнее обучение оказалось на высоте. Меня поместили в одиннадцатый класс со сверстниками, но я была уродом и не особо вписывалась».
— Ты не урод, — сразу сказал он расстроенным тоном.
Ухмыляясь, Элли откинулась назад и недоверчиво посмотрела на него, прежде чем заверить его: «Я определенно урод». Когда он начал качать головой, она указала: «Я интроверт, компьютерщик, смертная мать вампира, и почти полчаса назад я была девственницей в тридцать четыре года. Это урод, — заверила она его, а затем добавила: — Но я не против. Мы не можем все быть миссис Брейди. Кроме того, вы, ребятки, вампиры, и это тоже делает вас всех уродами, так что я в хорошей компании.
— Ты только что назвала меня уродом, — сказал он со смесью веселья и недоверия.
«Да. Я так и сказала, — сказала она без извинений, а затем повернулась к нему, посылая новую волну страсти в них обоих. — Что вы собираетесь с этим делать, мистер?
Руки Магнуса сжались на ее бедрах, чтобы она не двигалась, и прорычал: — Не искушай меня. Полчаса еще не прошло. Заканчивай рассказывать мне о своей жизни.
Элли ненадолго встретилась с ним взглядом, затем кивнула и прямо сказала: «Я чувствовала себя некомфортно в обществе и чувствовала себя некомфортно среди других людей, поэтому я избегала их, насколько это было возможно. Это принесло мне репутацию чудачки в школе, но по большей части другие дети оставили меня в покое. Я получила высшее образование и устроилась на работу уборщицей в офисное здание, работая по ночам. Это дало мне достаточно денег, чтобы жить, и еще немного, чтобы пройти компьютерные курсы в колледже. У меня там появилось несколько друзей, но не близких. В основном я работала либо уборщицей, либо веб-дизайнером. В конце концов мое дело по веб-дизайну стало достаточно успешным, и я смогла бросить ночную работу. И тогда дела пошли достаточно хорошо, чтобы я смогла купить свой собственный дом». Она пожала плечами. «И именно там я встретила Стеллу. Работающая. Живая. Одинокая.»
Они оба на мгновение замолчали, Элли, потому что ей больше нечего было сказать, и Магнус…. Что ж, похоже, он думал, и довольно серьезно, решила Элли, глядя на его серьезное выражение и отсутствующий взгляд. «Наверное, недоумевая, как он оказался связан с такой неудачной спутницей жизни», — с усмешкой подумала она, а затем его взгляд снова сфокусировался на ней, и он сказал: «Посмотри на свою спину».
Элли подняла брови, но затем повернула голову, чтобы снова посмотреть на свое отражение в зеркале. Она знала, что шрамы исчезли, уже видела это, и все же вид ее нетронутой спины вновь поразил ее. Боже мой, не было даже небольшой ямочки, намекающей на то, что шрамы когда-то были. Ее спина была чистой и нетронутой, как у новорожденного ребенка. Эта мысль заставила ее вспомнить слова Мэйбл.