Вторым направлением исследований было производство тяжелой воды в больших количествах, но его позднее прекратили в связи с перемещением работ по британскому проекту в Северную Америку, которое завершилось в течение осени 1943 г.
Поистине драматическим событием в истории атомной бомбы был побег Нильса Бора из Дании. Оккупация Дании проявлялась не в столь резких формах, как в других европейских странах, захваченных вермахтом, и Бор занимался исследовательской деятельностью во многом так же, как и до вторжения немцев. Ученый более ясно, чем большинство других людей, оценивал теоретические возможности ядерной бомбы, но он не верил, что химические и инженерные проблемы при переходе от теории к практике будут легко решены. В течение трех лет оставаясь на захваченной немцами территории, Бор хранил в своем сознании идею, которую ни он сам, ни немцы не пытались развивать. Бора навестил Гейзенберг, но, вполне естественно, ничего ему не сказал о германской работе над проблемой ядерного деления. Поэтому Бор и институт, в котором ученый работал, в этом отношении оставались изолированным островком научной мысли. Здесь никто и не подозревал о тех усилиях, которые предпринимались, чтобы найти реальные возможности изготовления бомбы.
Через датское подпольное движение в Англию поступало мало информации от Бора. Следует заметить, что подполье установило контакт с Бором вскоре после германского вторжения. Вообще же Бора никоим образом нельзя было рассматривать как идеального передатчика информации. Рассеянный, стремящийся находиться в стороне от практических проблем, он посвящал себя почти исключительно исследованию еще не изученных областей ядерной физики. Его прямодушие и искренность сочетались с высокими моральными принципами, которыми он всегда руководствовался.
Предложение о побеге Бора в Британию ставилось на повестку несколько раз после оккупации Дании немцами. Однако только после организации «Тьюб Эллойс» это предложение в принципе одобрил Джон Андерсон. Операция должна была начаться, когда Бор пришлет в Британию условный сигнал через датское подполье. Такой сигнал пришел поздней осенью 1943 г., когда ученому стало известно, что немцы собираются арестовать его вместе с семьей, а также руководителей Института теоретической физики.
Вскоре Бор с одним из своих сыновей переправился через Каттегат в рубке рыбацкого бота, направлявшегося к шведским берегам. Считалось необходимым, чтобы путешествие Бора оставалось в тайне до тех пор, пока он не перелетит благополучно из Швеции в Британию. Однако в этих расчетах не учли энтузиазма молодого шведского офицера, посланного встретить ученого и проводить его в Стокгольм. Слава, связанная с такой миссией, была слишком большим искушением для него. Когда они по пути остановились для завтрака, Бор был представлен публике, и вскоре всем шведам стало известно о прибытии в их страну знаменитого физика. Король почтил Бора приглашением к обеду во дворец в Стокгольме. Ученому казалось крайне нелюбезным не принять такое приглашение; англичане же считали неблагоразумным принять его, так как побег Бора был тщательно спланирован в соответствии с фазами Луны (самолет по пути в Англию должен был пролететь над оккупированными территориями при максимальной темноте). Пришлось отказаться от королевского приглашения.
Когда в конце концов Бор прибыл на аэродром, он узнал, что длительный полет на большой высоте над германскими противовоздушными оборонительными рубежами мог быть совершен только на «Москито», самолете, совершенно не приспособленном для перевозки пассажиров. Ученого поместили в бомбовый отсек. Экипаж бросил последний взгляд на столь ценный «груз», и самолет стартовал в далекий путь. Вскоре пилот, готовясь набирать высоту, предупредил Бора по внутреннему телефону, чтобы он поставил в нужное положение свою кислородную маску. Ответа не последовало ни на это, ни на другие указания. Добраться до Бора в бомбовый отсек в полете было невозможно. Когда через несколько часов самолет приземлился на аэродроме в Шотландии, его экипаж был очень обеспокоен судьбой пассажира. С огромным облегчением члены экипажа вздохнули, увидев невредимым ученого. Только позднее они поняли, что из-за ненормально больших размеров головы Бора летный шлем пришел в негодность и ученый не имел возможности слышать указания пилота. Так как самолет поднимался все выше и выше, Бор потерял сознание, которое к нему вернулось только после снижения.