— Делай, что говорят.
Вложив пальцы в холодную ладонь Друида, я залпом выпила зелье, к моему удовольствию оказавшееся безвкусным. И тут же почувствовала, что лечу! Ноги, обутые в тонкую плетеную обувь, оторвались от пола, и лишь крепкая хватка Аксельрода не позволяла мне подняться к потолку. Обретя бесплотность, тело, мечтало о полете, но Аксельрод уже шептал:
— Эми́локи са́йфо!
Внезапно вернулось головокружение, забытое с момента выхода из Портала. Но это заклинание действовало иначе. Пространство не взорвалось, оно вытянулось в длинную трубочку, потянуло за собой, засосало вглубь. Изнутри оно было соткано из пенных облаков и негаснущих звезд. Вокруг играла музыка — то ли праздничная, то ли похоронная, гармоничная и ужасная одновременно, наполненная арфами, органами, тихими флейтами, скрежетом и поскрипыванием. А потом нас бесцеремонно выплюнуло в какой-то лесок, давно чистый от снега. Тело больше не наполнялось легкостью и не стремилось ввысь. Потеряв равновесие, я ухватилась за какую-то колючую ветку, а невозмутимый Аксельрод беглым взглядом уже осмотрел местность.
— Мы на месте. Жди здесь, — приказал Друид на метариконе и скрылся за ближайшим кустом. Через пару минут он вернулся, ведя за поводы двух коней. Уздечку от белой лошадки он кинул мне.
— Знакомься. Эту красавицу зовут Са́лма. Она твоя.
— Салма, — улыбнулась я. Свистящий метарикон все еще плохо ложился на язык. — Стойкая, значит. Посмотрим, насколько твое имя говорящее. Я не самая лучшая наездница.
Аксельрод помог забраться в дамское сидение, и мы выехали из подлеска. Совсем рядом обнаружилась грунтовая тропа, по которой мы и помчались. По обе стороны от дороги расстилались огромные, еще незасеянные поля, бурые и влажные от недавно ушедшей зимы. Несмотря на праздник и раннее время — повсюду копошились крестьяне в ярких одеждах. Завидев нас, они приветственно махали, но Друид никого не удостаивал вниманием. Казалось, мысли целиком поглотили его. Я же не решалась на лишние жесты, мало ли как они могут быть истолкованы.
Через пятнадцать минут легкого бега рысью я услышала приближающееся тихое журчание. Вскоре открылась взору величественная река Сареттина, медленно и густо несущая свои воды на юг. Следом из-за леска показались высокие башенки серого камня, усыпанные бойницами. Движение на дороге становилось все более оживленным — появились груженые телеги, наездники, изможденные пешеходы в зеленых балахонах. Вдали виднелись огромные крытые оранжереи и мельницы, с нашего ракурса казавшиеся игрушечными.
Впереди, на девяти речных островах, отгороженный от внешнего мира высокими каменными стенами, стоял древний город Асма́риан.
[1] Прека́т — единица измерения, равная 9758 м (расстояние между вешками Караванного пути)
[2] Неру́на — наименование местного спутника планеты
[3] Сарсга́рд — северное, преимущественно горное королевство, граничит с Империей Ордвейг на северо-западе
[4] Омо́лентер(здесь и далее — названия друидских месяцев) — название месяца Друидского календаря, которое можно соотнести с «октябрем»
Глава 3
Когда маски надеты
'…Жизнь и смерть всегда идут рядом. Держась за руку как любовники, как друзья, как враги — они не прекращают своего шествия. Рождение — есть прекрасный акт дарения свободы. Смерть — есть покой и отдых измученной сухэ́. Это цикл — непрерывный, бесконечный и, оттого, могущественный и созерцательный, погружающий в думу. Думы наши о вечном, как и велела Ты. Мы укрощаем свои желания, избавляемся от страстей, следуем твоим наставлениям, в бесконечном стремлении соединиться с тобой, о Великая, в Последней Обители. В кротости и смирении проводя свои дни, мы мечтаем о том, чтобы однажды смочь проникнуть за завесу смерти и чрез узкую щель убедиться в том, чему учим! Узреть своими очами Твою вечную славу, силу, великолепие! Нет, вера наша непоколебима, но с какой радостью и отрадой мы пронесли бы Твое имя чрез весь континент, о Излюбленная Митара, яви Ты нам свое благоволение! Свершился бы Великий Переход, позволивший жить нам в Твоем мире, в Твоей тени, в Твоем духе!
Каждый год Ты, Благословенная Богиня — покидаешь нас, своих верных детей, подвергаешь нашу любовь и веру испытанию. О, тяжкая ноша, безрадостное время! Мы плачем и скорбим по Тебе каждый Сама́н Хима́т, и само небо поет в унисон с нашими молитвами и стенаниями! Мы смиренно и безропотно ждем Твоего возвращения. Как после смерти является новая жизнь, так и время, перейдя черту Праздника Ночи, приближает нас к Твоему возрождению. И каждую весну, когда день побеждает ночь, мы празднуем Твой новый приход, озаряющий светом любви и надежды наши жизни и наш путь. Так Ты, богиня Природы — являешь нам суть вечности…'